Казалось, стены борделя давят на Бэлль, и как она ни старалась отогнать воспоминания о выпученных глазах Милли, о том ужасном человеке, прижимающем член к щеке проститутки, ничего не получалось. Ей отчаянно не хватало свежего воздуха, она устала от постоянных перебранок между девушками, от испуганного лица Энни.
Но больше всего Бэлль хотела увидеть Джимми. По некой необъяснимой словами причине она чувствовала, что он сможет понять, через что ей пришлось пройти.
Девочка надела свою старую серую накидку, отороченную мехом, самые крепкие сапоги и выскользнула через черный ход. Последние три дня снегопада не было, но мороз не спадал, поэтому ни снег, ни лед не растаяли. От былой белоснежной красоты ничего не осталось: снег на дорогах и тротуарах, утрамбованный повозками и экипажами, почернел от грязи и конского навоза. Многие владельцы магазинов посыпали дорожки перед входом солью и песком, чтобы никто не упал — чем еще больше обезобразили улицу.
Бэлль осторожно пробиралась по Монмут-стрит, приподнимая подол юбки, чтобы не запачкаться. Было всего девять часов очередного серого, очень холодного утра, и девочке казалось, что солнце не проглядывало сквозь тучи уже несколько недель.
— Бэлль, подожди!
От звука этого голоса сердце Бэлль забилось часто-часто. Она обернулась и увидела, как Джимми, не разбирая дороги, бежит за ней по улице. Он поскользнулся на плотно слежавшемся снегу.
На юноше был потертый синий джемпер размера на два меньше, а серые брюки выглядели «куцыми». На шее Джимми было теплое клетчатое кашне. Он был без пальто. Бэлль подозревала, что у него его просто нет.
— Как ты? — задыхаясь спросил Джимми, когда подбежал к ней. — Все только и говорят об убитой девушке. Какой ужас! Но кто-то сказал, что тебя отослали из города. Я был бы рад, если бы тебе это помогло, но жалел бы о том, что больше тебя не увижу.
Глаза Бэлль наполнились слезами: это был первый человек, которому была небезразлична ее судьба. Даже Мог избегала разговоров о том страшном вечере, хотя и знала, что Бэлль все видела.
— Да, это было ужасно, — призналась она. — Я любила Милли. Все случившееся для меня — огромное потрясение.
— Не плачь, — успокаивал Джимми девочку, подходя к ней ближе и беря за руку в перчатке. — Хочешь об этом поговорить? Или мне лучше тебя отвлечь?
Его золотисто-карие глаза были исполнены тревоги, но на губах играла легкая улыбка, от которой на щеке появлялась ямочка.
— Отвлеки, — ответила Бэлль.
— Тогда пошли к набережной, — предложил он. — В парках все еще лежит снег и по-прежнему красиво.