Вошедшая говорила по-французски, и ее мягкий голос был таким же убаюкивающим, как и царящая здесь тишина.
— Тебе уже лучше, ма шерри? — наконец спросила она по-английски.
Бэлль тут же распахнула глаза и увидела очень красивую женщину лет тридцати. У нее были светло-каштановые волосы, собранные в пучок на затылке, и большие серые глаза. Женщина была одета в серое шерстяное платье с высоким воротником, украшенным жемчужной брошью.
— Вы говорите по-английски? — изумилась Бэлль. Голос у нее срывался.
— Немного. Меня зовут Лизетт. Я ухаживаю за тобой с тех пор, как ты сюда поступила.
— А что это за место? — испуганно спросила Бэлль.
Лизетт улыбнулась. У нее были красивые пухлые губы и улыбка, способная растопить любое сердце.
— Это хорошее место, — успокоила она. — Тебе нечего бояться.
— Больше никаких мужчин? — тихим голосом уточнила Бэлль.
Лизетт обхватила ее ладошку руками.
— Больше никаких мужчин. Я знаю, что они с тобой сделали. Этого не повторится. Ты скоро поправишься, наберешься сил.
— И тогда я смогу вернуться домой, в Англию?
Одного взгляда на лицо Лизетт было достаточно, чтобы понять — это невозможно.
— Нет, в Англию нет. Мадам Сондхайм продала тебя, поэтому больше ты к ней не вернешься.
Пока Бэлль была рада и этому. Она почувствовала, что хочет есть, ей необходимо помыться, и если она сможет спокойно поспать в этом тихом месте, где ей ничего не будет угрожать — спасибо и на том.
Мог проснулась от странного, беспокойного сна и несколько минут лежала в темноте, не понимая, что же именно ей привиделось. А может, стоит встать и сделать себе чашечку чая? Но внезапно она учуяла запах дыма и вскочила с кровати.
Пожар — вездесущий бич Лондона, особенно в кварталах, подобных Севен-Дайлс, где дома расположены слишком близко друг к другу и многие из них находятся в плачевном состоянии. Мог взяла себе за правило следить за тем, чтобы девушки не забывали, как легко может начаться пожар, даже от маленького тлеющего уголька, упавшего на ковер, сбитой свечи или длинной юбки, попавшей в открытый огонь.
Когда Мог преодолела три четверти лестницы, ведущей из полуподвала наверх, и увидела, что огнем объята входная дверь, она поняла, что пожар начался не по чьей-то неосторожности.
Было очевидно, что горящий коврик или нечто подобное подбросили в дом через почтовый ящик. Понять, кто за этим стоит, труда также не составило, но пока женщину заботило одно — успеть вывести всех из горящего дома в безопасное место.
Хотя огонь еще не достиг лестницы, ведущей наверх, Мог понимала, что счет идет на минуты, поэтому бессмысленно бежать наверх. Она бросилась в гостиную, схватила колокольчик (обычно она звонила в него за двадцать минут до закрытия, чтобы напомнить клиентам о том, который час), подняла и стала изо всех сил его трясти.