Родригес бесшумно выступила из-за укрытия. Точнее, она надеялась, что получилось бесшумно. Подняла револьвер на вытянутых руках. Тягаться верзилой в стрельбе было бесполезно, оставалось обратиться к удаче. Если он правша, то выйдет с левой стороны от нее. И если повезет, попадет под ее выстрел. А если нет...
Не повезло, квадратная тень пошла справа, мелькая вспышками дульного пламени. Выстрел - мимо. Родригес снова спаслась рывком и перекатом, последний - шестой раз она выстрелила едва ли не через плечо, наугад. И удача снова показала ей длинный, как у самого дьявола, язык.
Мимо.
В следующее мгновение пуля «Марса» выбила револьвер из ее рук. Это было больно, пальцы сразу онемели и безвольно повисли. Родригес упала на колени и склонила голову, понимая, что это конец. Револьвер отлетел в сторону, издевательски сверкая деформированным корпусом. Впрочем, даже окажись он цел, или появись у девушки запасное оружие, она все равно не смогла бы даже взять толком рукоять, не то, что нажать на спусковой крючок.
Дьявольский стрелок прошел совсем рядом, как волк, что не упускает кровавого следа. Как только его противник оказался обезврежен, лысый сразу потерял к ней интерес. Лишь выстрелил на ходу ей в голову, чтобы не оставлять помеху.
Вернее, хотел выстрелить. Боек щелкнул по пустому патроннику.
- Везучая тварь, - пробурчал Риман, вставляя в рукоять «Марса» последний магазин. Возвращаться и оборачиваться не стал. Сначала дело, потом все остальное, если останется возможность и патроны. Главная мишень должна, наконец, сдохнуть.
Родригес осела на гладкий салатовый пол, покрытый пылью, выбитой пулями из колонн, склонила голову и тихо застонала от боли в руках и чувства собственной беспомощности. Ее никак нельзя было назвать трусливой или бесчестной. Но Родригес была практичным человеком и понимала, что Олегу с Гильермо конец. Она больше ничем им не поможет.
Но легче от этого не становилось.
Вот и они. Даже не пытались скрыться. Широкие кровавые мазки обрывались за углом. Люди сидели рядом, у стены - раненый фюрер и довольно высокий старик с лицом в порезах и желтоватых пятнах от недавних побоев. Один при смерти, второй, похоже, смирившись с неизбежным. А может старик не хотел бросать защитника, чувствуя ответственность и ложную благодарность. Он выглядел гораздо старше, чем на фотографиях, однако сомнений не оставалось - это и есть главная цель.
Следовало, наверное, сказать что-нибудь эффектное и назидательное, но Риман просто поднял пистолет.
Гильермо смотрел в широкий темный ствол. Пистолет казался громадным, а его дуло - еще больше, как железнодорожный тоннель, готовый выпустить поезд на тот свет.