Она что-то пробормотала и тяжко вздохнула. И ей вдруг представилась широкая река в январе, когда…
Она невольно вздрогнула – что-то восхитительно холодное внезапно скользнуло по ее разгоряченной потной шее. Тотчас же ожив, София повернула голову и приподнялась на локте. На кровати рядом с ней сидел Кир с тряпкой в руке. А рядом с ним была чаша, наполненная холодом.
– Лед! – воскликнул он с улыбкой.
– Но как же… – Она уставилась на него в изумлении.
– Пещеры, – пояснил он. – Ну, ложись!
Расплывшись в улыбке, София рухнула на жаркую липкую постель. А Кир тотчас скользнул рукой под ее сорочку и провел ледяной тряпочкой по ее спине. Внезапно рука его остановилась у холмиков ягодиц, и София в восторге застонала. Лед таял, увлажняя рубашку и делая ее восхитительно холодной. Когда же он положил ладонь на ягодицы, тихонько застонала. О, как ей хотелось выгнуться для него, забыться в его объятиях!
И тут он вдруг склонился над ней и прошептал:
– Поднимайся…
София тотчас подчинилась и приподнялась. А Кир, набрав из чаши горсть льда, приложил его к ее грудям.
Она со стоном запрокинула голову, и их губы тут же слились в поцелуе. При этом его рука со льдом по-прежнему прижималась к ее груди. София выгнула спину и снова застонала от восхитительного холода. Но губы их были горячими, а поцелуи – жаркими и страстными.
– Пожалуйста, о, пожалуйста… – шептала она между поцелуями, думая лишь об одном: он не должен останавливаться!
Тут Кир убрал руку, и София, протестуя, вскрикнула. Но он просто зачерпнул из чаши еще горсть льда, а затем снова провел ладонью по ее спине и ягодицам.
В какой-то момент другая его рука проникла под подол ее сорочки и скользила между ног, которые она тотчас раздвинула. Когда же пальцы его коснулись ее лона, София вскрикнула и протяжно застонала. А Кир, мгновенно оказавшись на середине постели, развернул ее спиной к себе, тотчас же приспустив штаны и прижавшись чреслами к приподнятым ягодицам Софии.
– Ты самое прекрасное, что есть на свете, – прерывисто прошептал он ей в ухо. – Я никогда не буду достоин тебя.
София невольно вздрогнула. Нет, он не сказал этого! Она, должно быть, плохо расслышала.
Тихо застонав, София уперлась локтями в матрас и еще выше приподняла ягодицы; теперь голова ее была опущена, а волосы свисали неряшливыми влажными прядями. Она чувствовала, как возбужденная плоть Кира все сильнее вжималась в ее ягодицы. Ах, он хотел ее – и непременно получит все, чего хотел.
Но Кир вдруг чуть отстранился; он почему-то медлил, и она, снова застонав, прошептала: