«Я останусь школьной учительницей, по крайней мере, в мыслях, до конца своих дней», – подумала Феба.
– Буду рада встретиться с тобой в Лондоне, – наконец сказала Лизбет. – Это будет здорово. Но есть ли у тебя подходящая одежда?
Она окинула Фебу взглядом, казалось, разглядев каждую нитку ее изношенного платья, слегка пожелтевшие кружева на воротнике и даже небольшую потертость на подоле. На ее красивом лице отразилась презрительная жалость, секундой позже сменившаяся вежливой симпатией.
Феба подумала, что все эти взгляды и выражения, скорее всего, всегда были в арсенале Лизбет, но та их никогда не использовала, по крайней мере, по отношению к ней. Весьма эффективно, надо признать. Все Редмонды обладали способностью устрашать и осуждать, что выражалось едва заметным движением бровей или специфическим взглядом.
Но характер Фебы был выплавлен в особой печи. Она вздрогнула, но не сломалась.
– Мне сообщили, что я могу не беспокоиться об одежде, – ровным голосом сказала она.
– Все беспокоятся об одежде, когда едут в Лондон, – серьезно заметила Лизбет.
В это время в комнату зашел Джонатан, с шумом рухнул на стул, схватил серебряный кофейник, прикрыл глаза и стал лить кофе в чашку.
Он все лил, лил и лил.
Кофе перелился через край чашки, быстро наполнил блюдце и начал растекаться по скатерти безобразным пятном. Джонатан, казалось, заснул.
– Джонатан! – взвизгнула Лизбет.
Он открыл глаза, отставил в сторону кофейник и с недоумением уставился на испорченную скатерть.
– Не надо визжать, Лизбет, – пробормотал он и широко зевнул. – Голова болит.
– Будьте любезны, передайте мне сахар, мисс Вейл. – Он произнес это очень вежливо, но его голос был хриплым от табака, спиртного и громких криков во время игры в дартс, которую мужчины устроили после бала в «Свинье и свистке».
Феба подвинула к нему сахарницу.
– Благодарю вас, – буркнул он и положил в чашку три куска сахару.
У стола бесшумно появилась экономка, на секунду застыла, заметив отвратительное пятно на белоснежной скатерти, потом взяла полное кофе блюдце и молча унесла его, не пролив ни капли.
Минутой позже она принесла тарелку с копченым лососем и поставила перед Джонатаном, когда его ноздрей достиг восхитительный запах свежей копченой рыбы, мужчина заметно побледнел и зажал рот ладонью, словно девица, готовая рухнуть в обморок.
– Не хотите ли попробовать рыбки, мистер Джонатан?
– Вы садистка, миссис Блоуфилд. Немедленно уберите это, – пробормотал он, не отнимая ладони ото рта.
Экономка улыбнулась и унесла тарелку. Хозяин был достаточно наказан за испорченную скатерть.