– Правда? – Джулиан почувствовал, что его раздирают противоречивые чувства. С одной стороны – радость за нее, с другой – жгучая ревность.
– Да. – Неужели он решил, что она лжет?
– Им повезло.
– Они все говорили мне то же самое, – с вызовом сообщила Феба. – И делали комплименты вот этому. – Она тронула цветок в прическе. – Почему-то все посчитали его чрезвычайно оригинальным. А я всего лишь взяла его из вазы в своей комнате.
Пауза.
– Как долго вы будете в Лондоне, мисс Вейл?
– Две недели. Думаю, меня пригласили именно на этот срок.
– Кто присматривает за Харибдой, пока вы в Лондоне?
– Я привезла его с собой. Почему вы задаете так много вопросов, лорд Драйден?
Джулиан знал, что у Силверторнов живут попугай и маленькая собачка, которую леди Силверторн постоянно таскает с собой, как ридикюль, и мысленно вознес молитву Всевышнему.
– Вы заметили, лорд Драйден, что почти у всех молодых мужчин теперь… прядь на лбу?
Они были везде. Даже некоторые господа зрелых лет изменили прическу, если, конечно, у них для этого хватало волос.
– Заметил, – мрачно буркнул Джулиан.
– Интересно, неужели все они пострадали от удара в лоб шляпы?
И без того мрачный взгляд Джулиана стал злобным.
– Этой прическе необходимо дать название. К примеру, «Тайный поцелуй Драйдена». Или, может быть, просто «Шишка Драйдена»? Как вы считаете?
– Знаете, что мне в вас больше всего нравится, мисс Вейл? – проворчал маркиз. – Вы как никто другой умеете вовремя напомнить о самом счастливом времени в моей жизни.
Феба постаралась скрыть улыбку, но тщетно.
– Но ведь это хорошо.
– Вы так считаете, потому что сами явились тому причиной?
Неоднозначная фраза.
Внезапно какая-то дама закружилась по залу, а ее партнер упал на колени. Где-то на краю зала ее кто-то подтолкнул в обратном направлении и она, все так же кружась, вернулась.
– А это вальс Драйдена! – в полном восхищении пробормотала Феба.
Джулиан медленно покачал головой.
Скажите, милорд, что вы чувствуете, зная, что люди настолько восхищаются вами, что даже стараются подражать?
– Восхищаются мной? Мне кажется, что я – грифельная доска, на которой они могут писать собственную трактовку увиденного. И не важно, что именно я сделал.
– Вы зрите в корень, – после короткой паузы сообщила Феба.
– Простите, мисс Вейл, но я пришел с другой целью и должен задать вопрос раньше, чем окончится музыка. Не окажете ли вы мне величающую честь…
– О, я вынуждена перебить вас, милорд. Боюсь, что никак не смогу. Понимаете, у меня уже расписаны все танцы.
Маркиз запнулся.
– Вы серьезно?
Феба попыталась принять высокомерный и немного скучающий вид, но не преуспела, поскольку искренне радовалась своему успеху. И маркиз был единственным человеком в мире, которому она могла доверить свои мысли. Только он мог ее понять.