Затруднительная ситуация. Однако все раздражение и неприятие и желание мгновенно отступили, и теперь они были друзьями, и он гордился ее успехами. В какой-то момент он перестал быть властелином собственных эмоций.
– Я сама удивилась, – неуверенно призналась Феба. – Но джентльмены хотели танцевать именно со мной. Возможно, увидели новое лицо?
– Нет, это потому что вы красивая и особенная.
Глаза Фебы на мгновение расширились. Потом она покраснела, почти сразу побледнела и снова стала пунцовой. И отвернулась.
– Вы не выбираете слова.
– Нет. И еще я никогда не лгу.
Феба упорно смотрела в сторону. Ее лицо оставалось напряженным, губы сжаты.
– Могу я взглянуть на вашу танцевальную карточку? – вежливо попросил маркиз.
– Вы мне не верите? – И она с очаровательной улыбкой протянула ему карточку.
– Хм… Кто тут у нас? Уотерберн. Ублюдок. Данди. Определенно, никчемный ублюдок. Лорд Камбер? Основательный ублюдок. Лорд Майклсон? Такой же ублюдок. Питер Чизик? Уб…
Феба, смеясь, выхватила у него карточку.
– Я бы все равно не стала с вами танцевать, лорд Драйден.
– Нет? Но почему?
– Вы можете случайно встретиться глазами с Лизбет и отшвырнуть меня в другой конец зала, чтобы не отдавить мне ноги.
И она уставилась на него с откровенным вызовом. Оба прекрасно знали, что Лизбет Редмонд не могла заставить его сбиться с шага и уж тем более споткнуться. Или ящерицей уползти в кусты. И он ни за что не стал бы раздевать Лизбет во дворе дома Редмондов среди ночи.
– Вам кто-нибудь говорил, что у вас превосходный цвет лица, мисс Вейл?
Феба засмеялась и покачала головой.
Последовала еще одна неловкая пауза. Напряжение накапливалось. И произошел взрыв.
– Это неправильно, стоять здесь и не касаться вас. – Джулиан говорил тихим возбужденным шепотом.
– Нет! – Она закрыла глаза и резко тряхнула головой. – Неужели вы не видите? Ваша репутация… Вы всегда стремитесь получить лучшее, особенное, уникальное.
– Но это действительно так. – Интересно, зачем утверждать очевидное?
– Вы понимаете, в чем проблема? Вы законодатель мод, лорд Драйден, и мне кажется, что мода перехитрила даже вас. Вы могли поселить меня в лондонском доме и заниматься со мной любовью, и навещать меня, когда захотите. Но вы никогда… слышите? Вы никогда не стали бы танцевать со мной на таком балу, потому что меня никогда бы не пригласили на него. Мне всегда хотелось только одного – быть частью чего-то, считать себя своей хотя бы где-нибудь. Именно эту возможность вы у меня хотели отнять.
Джулиан почувствовал жар и слабость, услышав из ее уст слова «заниматься любовью».