Последнее, что она увидела – весьма приятное выражение откровенного удивленного восхищения на его красивом лице.
Она поднялась по лестнице и была вынуждена остановиться на площадке, почувствовав, что силы ее покинули. Феба прижала руку к груди и почувствовала, как сильно бьется сердце. Ее охватил жар, напомнив, что она, в сущности, играет с огнем. Жаль, что у нее нет веера.
Веер, естественно, напомнил ей о Лизбет.
По иронии судьбы средство оказалось эффективным, охладив ее тело и мысли.
И она отправилась дальше за проклятым ридикюлем Лизбет. Лестница показалась ей необычайно длинной.
Ужин тем вечером был необыкновенно вкусным… и одиноким. Фебе отвели место на дальнем конце стола рядом с почти глухим престарелым джентльменом, который считал своим долгом периодически говорить ей любезности, вынуждая ее выкрикивать слова благодарности, постоянно обращая на себя внимание гостей. А Лизбет и маркиз сидели рядышком на противоположном конце стола. Всякий раз, когда он что-то говорил ей, Феба чувствовала острую боль.
Они часто встречались взглядами. Много раз. Феба считала.
Всякий раз, когда она замечала, что маркиз смотрит ей прямо в глаза, она первой отводила взгляд.
Из осторожности, гордости и чувства самосохранения.
Позднее, тем же вечером, Феба пробралась в свою комнату, открыла альбом и попыталась рисовать. Теперь в рисунке появилось больше деталей. К примеру, она изобразила маленький белый шрам в уголке рта.
В конце концов, маркиз получился у нее величественным и очень угрюмым, что было неверно. Драйден был другим, но, каким именно, она никак не могла уловить, поскольку он все время был недосягаем – как за ужином, так и после него. С большим неудовольствием Феба убрала альбом, легла на кровать и уставилась в потолок.
Она очнулась утром и обнаружила, что уснула полностью одетой – давно она себе не позволяла ничего подобного.
Весь день шел дождь.
Нет, с неба не текла сплошным потоком вода. Это был скучный, моросящий дождик, который грозил затянуться на много дней. Очень скоро Феба поняла, что это означает ее заключение в одной из многочисленных хорошо натопленных гостиных дома Редмондов, сопровождаемое бесконечной болтовней с Лизбет. Все остальные гости разбрелись кто куда. Вероятно, мужчины, по крайней мере молодые, отправились в «Свинью и свисток», чтобы выпить и побросать дротики. Маркиз ненадолго появился за завтраком, после чего удалился вместе с Джосайей Редмондом, чтобы обсудить какие-то вопросы.
Фаншетта Редмонд на некоторое время присоединилась в Фебе и Лизбет, принеся с собой в гостиную вышивание и холодное высокомерие. Она вышила несколько цветочков, посмотрела на каминные часы и удалилась – к немалому облегчению Фебы. Кажется, Лизбет тоже почувствовала себя свободнее. Пока тетушка Редмонд оставалась в комнате, Лизбет почти не раскрывала рта. Многие считали, что Фаншетта обычная скучная женщина – учитывая ее холодность и немногословность. И даже собственные дети относились к ней с пренебрежением. Но Феба всегда чувствовала себя в ее присутствии скованно. Даже в церкви, где Фаншетта Редмонд сидела довольно далеко от нее. Феба подозревала, что за пустотой и пресностью может таиться сильная натура.