– Очень… что? – Каждое его слово звучало весомо и с каким-то особым значением.
– Сдержанны, – повторила Феба, стараясь говорить так же с расстановкой и внушительно, и искренне недоумевая, что его могло столь сильно обеспокоить. То, что она сказала, было правдой. И не было оскорблением. В чем же дело?
Несколько секунд маркиз пристально смотрел на нее, потом прищурился, и Феба сразу почувствовала себя неуютно, словно ее рассматривали сквозь прицел.
Затем он отвернулся, сохраняя ледяное спокойствие.
Его поза оставалась безупречной. Такой человек не мог себе позволить опустить плечи или иным способом показать свою уязвимость.
Он глубоко затянулся, выдохнул дым и только после этого произнес:
– Объяснитесь.
– Вы считаете, что именно это заставляет женщин реагировать так бурно? Сдержанность?
Маркиз невесело хохотнул.
– Мне нравится, как тщательно вы подбираете слова, мисс Вейл. Но я все еще не уверен, что понял смысл, который вы в них вкладываете.
– Если вы все время холодны… уравновешенны, безупречно владеете собой… Сами подумайте, огонь должен гореть ярче и жарче, чтобы компенсировать холод. Так что, если вы говорите об окончании связи с женщиной холодно и вежливо, как сами сказали, страсти могут перелиться через край. И тогда можно начать кидаться всем, что попадет под руку.
– Значит, вы считаете, что я такой? – резко спросил Джулиан. – Холодный? Жесткий? Таким меня описывают в газетах?
– Нет! – Слово вырвалось у нее непроизвольно, но по-другому она не могла. Феба чувствовала, что задела собеседника, сделала ему больно, хотя не понимала чем. – Нет, – добавила она мягче. – Мне известна разница между холодностью и осторожностью.
Осторожно выбранные слова.
Маркиз – умный человек. И не потерпит даже намека на свою уязвимость, незащищенность. Потому что все знали: он неуязвим и непроницаем. Его нервы – стальные канаты, сердце – неприступная крепость, ум – западня и так далее. На этом основана его репутация.
Он вздохнул. Или застонал?
– Я вовсе не бесстрастен, мисс Вейл.
– Что вы, я ни минуты так не думала!
Джулиан внимательно всмотрелся в ее лицо. Не нужно было обладать большой проницательностью, чтобы понять: ее невинный вид – обычная маскировка, и все вместе – это откровенная провокация, облаченная в осторожные слова.
Он некоторое время молча курил. Феба переступила с ноги на ногу, потерла одной рукой другую. В доме Редмондов, конечно, тропическая жара, но здесь, на воздухе, очень даже прохладно. Осень все же.
– Видите ли, мисс Вейл, на меня очень рано возложили груз ответственности. Мне было семнадцать лет, и я еще учился в школе, когда мой отец умер, оставив мне долги и обязательства. Все остальные члены семьи смотрели на меня, словно неоперившиеся птенцы, ожидая спасения. Мне пришлось принимать трудные и важные решения, и эмоции или импульсивность здесь были неуместны. В тяжелых обстоятельствах люди быстро учатся. Прошло некоторое время, и я уже точно знал, когда и что необходимо сделать. Неверное решение могло привести к катастрофе. Я выплатил долги, сколотил состояние, обеспечил благополучие всех членов моей семьи.