Несколько минут ехали молча. Затем Алекс снова продолжил:
– Я потому и увлекался больше фольклором, чем другими жанрами. И для нас выбрал такое направление. Но от воспитавших меня рамок все же не могу выйти. Современный фолк – это не истинно народная музыка, это тоже отголосок классики, − было видно, что ему неприятно это говорить. − Настоящая народная музыка мало кому интересна. На ней не заработаешь.
– А на роке заработаешь, – фыркнул Дима.
– На любой попсе можно заработать, – меркантильно ответил Алекс.
– Рок – это не попса! – возмутился басист.
– Любая массовая культура – попса, – парировал Алекс. – А рок еще и рекламирует себя как антипопса. Это его вдвойне попсовит.
– Почему? – поинтересовался я.
– Потому что запретный плод сладок, – туманно ответил Алекс с улыбкой. Кажется, ему доставляло удовольствие умничать с нами. – Люди идут на рок-концерт, потому что уверенны в его непопулярности. К тому же рок агрессивен, что тоже немаловажно для основной его публики – тинейджеров. Маркетинг!
– Не согласен, – возразил Дима. – Я считаю, рок стремится к свободе личности. Разве нет? Какие здесь могут быть традиции Рима?
– Рок впитал в себя качества, которыми не обладает «легальная» сцена: душевность, агрессия, отсутствие финансовой выгоды, свобода, любовь и так далее. Впитал, афиширует, но редко использует. Бюрократы понимают, что недовольные их режимом будут всегда, но в современных условиях оппозиция нуждается в серьезном финансировании. И если самому государству не заняться этим вопросом, оппозицию в России будут финансировать иностранцы. А это уже влияние на внутреннюю политику страны в интересах потенциального врага. Поэтому наряду с основным загоном для послушного народа напротив строят загон-дублер, чтобы аккуратно складывать туда оппозицию: неформалов, сектантов, анархистов, педофилов, террористов, некромантов и прочий сброд. Оппозиции там комфортно, ей дают вдоволь орать, ругаться, собирать митинги, ломать гитары на концертах, стебаться над овцами в соседнем загоне. Ее там вовремя кормят, вовремя гладят, вовремя сажают и вовремя отпускают. Короче, загон-дублер – это комната с боксерскими грушами, напичканная камерами слежения, где оппозиция срывает свою злость. Как итог – на реальные действия радикалы становятся не способны. Это называется свободой слова.
– Я слышал, в японских компаниях есть комнаты для снятия стресса, − вставил молчавший до сих пор Игорь. Именно оттого, что он так долго не проронил ни слова, его слушали с удвоенным вниманием. – Там есть боксерские груши с портретами начальников. Когда начальство выведет какого-нибудь работника из себя, тот идет в эту комнату, молотит грушу и довольный возвращается на место.