Даша отвлекла от невеселых мыслей, за руку потащив к кассе. Окинув глазами ее выбор, мужчина слегка растерялся, отложенных пирожных было явно намного больше, чем мог съесть маленький ребенок.
– Ты уверена, что это все нужно взять?
Девочка радостно закивала.
– Мама всегда столько покупает. Они здесь очень вкусные!
Лакомства выглядели аппетитно даже для него, не евшего ничего подобного уже много лет. Мужчина кивнул, усмехнувшись в ответ на Дашино заявление, и, расплатившись, вручил довольной малышке перевязанную золотистым бантиком коробку.
Когда они вернулись в квартиру, девочка озадаченно прислушалась к царившей там тишине.
– Мама так и спит? Ты точно знаешь, что она не заболела?
– Уверен, Даш. Просто устала. Она скоро проснется, и ты сама убедишься, что все хорошо.
Саша появилась в кухне, когда дочка доедала очередное пирожное, облизывая перепачканные шоколадом пальцы. Остановилась в дверях, растерянно уставившись на открывшуюся ей картину. Босая, растрепанная, одетая только в коротенький халатик, такая красивая и совершенно по-домашнему уютная, что у него перехватило дыхание. Захотелось шагнуть к ней, стискивая в объятьях, и снова любить, ласкать до тех пор, пока она не охрипнет от криков наслаждения. Пальцы впились ногтями в ладони, словно это могло удержать от опрометчивого шага, от жгучей потребности прочертить каждый сантиметр ее тела.
– Даша? Что ты ешь? Где вы это взяли? – перевела недоуменный взгляд на мужчину. – Дима?
Девочка опередила его объяснения.
– Мамочка, ты так долго спала, а Дима захотел пирожные на завтрак. Мы купили там, внизу, в кафе.
Он опешил. Рассмотрел хитринку в глазах дочери, внезапно понимая, как умело малышка провела его и как, должно быть, нелепо выглядит все для Саши.
– Прости… Я… – не было никаких объяснений, только раздражение на самого себя. Как посмел поверить, что может быть хоть чем-то полезен этой малышке, если не разбирается даже в таких банальных вещах, как детская еда! – Я опять все сделал не так, да, Саш?...
А она внезапно улыбнулась. Той же пьяной улыбкой, что сводила с ума всю предыдущую ночь. Чуть откинула голову назад и в вырезе халата стали видны следы, оставленные его губами на бледной коже. Шагнула к нему, на ходу склоняясь к дочери и стирая следы крема с уголков рта.
– Дашка, солнышко мое! Вот ведь счастье, да? Столько сладостей с утра и никто не ругает… Беги, умойся, а то ты сама похожа на пирожное, которое хочется съесть.
И дождавшись, пока Даша скроется за дверью, оказалась рядом с ним. От ее запаха вмиг обострились все ощущения, а сердце забилось так, будто намеревалось выскочить из груди. К ее ногам. Припухшие от поцелуев губы мазнули по шее, безошибочно находя место, где под воротом свитера скрывались неприглядные шрамы.