На этот раз заняться самоуничижением не удалось – в его размышления вновь ворвался Дашин голос.
– Я хочу кушать, – девочка нетерпеливо взглянула на дверь комнаты, где спала Саша. – Пора завтракать!
И правда было пора. Стрелка часов уже подходила к восьми, и если для самого мужчины вполне привычным было ограничиться чашкой кофе или вообще не вспоминать о еде до самого обеда, то ребенку наверняка следовало поесть. Но Дмитрий понятия не имел, чем можно накормить на завтрак шестилетнюю девочку. Самую лучшую на свете и ужасно обиженную. Собственную дочь.
Мужчина присел на корточки перед стулом, на котором устроилась Даша, и обхватил маленькие ладошки.
– Давай не будем будить маму, принцесса. Попробуем справиться без нее, хорошо? Что ты любишь кушать?
Малышка уставилась на него, задумалась, а мгновенье спустя ее личико озарилось улыбкой.
– У нас во дворе есть кафе, мама покупает там пирожные на завтрак. Мои любимые!
Он вспомнил это небольшое, похожее на пряничный домик здание, вокруг которого витали запахи сладостей и кофе. Казалось таким простым и понятным: всего лишь спуститься туда, особенно, если Даша составит ему компанию.
– Ты сможешь сама одеться? Пойдем и выберем то, что вы обычно берете.
Девочка снисходительно фыркнула.
– Я давно одеваюсь сама! – и тут же умчалась в свою комнату, чтобы через несколько минут вернуться полностью готовой и с гордостью уточнить: – Видишь? Даже причесываться умею!
Перед уходом Дмитрий осторожно приоткрыл дверь спальни. Саша по-прежнему спала, перебравшись на ту подушку, на которой он провел ночь. И опять улыбалась. Невероятно… как будто была счастлива даже во сне.
Он сжал маленькую ручку, доверчиво ухватившуюся за его ладонь.
– Вперед за завтраком, Даш? Надеюсь на твою помощь, я один точно не справлюсь.
Наблюдать за девочкой, с важным видом вышагивающей по кафе и показывающей, какие именно пирожные они обычно покупают, было почти забавно, но мужчина не засмеялся вместе с умиляющейся продавщицей. Лишь заворожено смотрел за движениями маленькой женщины, опять узнавая в ней Сашу, светлую, нежную, его изумительную возлюбленную, в чью жизнь он принес столько слез и боли. Что, если и собственной дочери его извращенная любовь только навредит? Как быть тогда, если и сейчас он до сих пор дышит, лишь благодаря им двоим? И почему-то хочет продолжать дышать, не желая, как прежде, чтобы очередной приступ поставил точку в его бессмысленном существовании. Снова надеется на что-то… безумец, ждет очередного подарка от судьбы, которая и так была слишком щедра к нему.