И только сейчас поняла, как сильно желает его. До боли. Реальная физическая боль, словно маленькая хитрая змейка оплела грудь, заставляя ее затвердеть, скрутила живот, жаля вожделением и начала виться между ног, рождая лишенные стыда мечты.
Это придало смелости, и, добравшись губами до пояса брюк, Саша уже совершенно точно знала, что не остановится. И Дмитрию не позволит себя остановить. Не сегодня.
Он по-прежнему был красив, несмотря на шрамы, в нескольких местах пересекающие тело. Подтянутый, крепкий, все еще полный энергии, которая сейчас рвалась наружу, заставляя Сашу дышать через раз. Совершенный для нее, и на это не могли повлиять ни время, ни болезнь, ни что другое.
– Люблю тебя… – он что-то простонал в ответ, когда женщина подтвердила свои слова, прикасаясь ртом к пояснице. Руки задержались на бедрах, все так же расслабляя своими неспешными ласками, а потом Сашу вновь прошибла дрожь, на этот раз подобная разряду тока, когда она наконец-то осмелилась скользнуть руками между бедер, раздвигая их в стороны.
– Саша, нет! – мужчина дернулся, но, словно неведомой силой пригвожденный к постели, замер, когда ее пальцы проникли глубже, а губы спустились к развилке между ягодиц. Лишь прохрипел, почти жалобно, словно и сам не верил в то, что она послушается: – Девочка моя, не надо…
А у нее не было ни боязни, ни отвращения – лишь острое, почти болезненное желание дойти до конца. Желание, невероятным образом воплотившееся в собственном теле потребностью стать к нему еще ближе. Так близко, как не была ни с кем. Как не позволяла даже в мыслях. Как и у него не происходило никогда. Мысль о том, что она в жизни Дмитрия – единственная, и так будет всегда, пока они живы, потрясла до такой степени, что руки опять затряслись, а глаза затуманились от слез. Как величайшая награда, преподнесенная судьбой, незаслуженно оказанная честь, стала эта возможность и ему подарить то, чего он долгое время был лишен. Не потому, что без этого их отношения были неполноценными. Саша не думала так, и никакие аргументы ни смогли бы ее убедить в обратном. Но она хотела и Дмитрия заставить поверить в право на счастье и в шанс, который ждал их обоих. И теперь, и в будущем.
Любимый, сильный, могущественный лев превратился в доверчивого котенка, вытеснившего под ее прикосновениями израненного зверя. Ласки, что до этого мыслились, как неприличные, стали вожделенными. Жадный язык, ласкающий беззащитную плоть. Ощущения, вышедшие за пределы сознания. У обоих. Все знания, полученные из рассказа Алины и беседы с врачом, сконцентрировались на кончике пальца, проникшего вглубь мужского тела, чтобы подарить неведомое прежде наслаждение. Острое, почти болезненное – и такое необходимое.