Она неслышно подошла к окну, опуская тяжелые шторы и погружая комнату в темноту, а потом прилегла рядом, утыкаясь лицом в спину мужчины и обхватывая его руками.
«Люблю… Пожалуйста… Дима…» Не могла произнести это вслух, лишь мысленно в очередной раз молила о чуде. Научилась делать то, что приносило облегчение гораздо быстрее таблеток, но все равно в такие моменты, когда больше не могла ничем помочь, сходила с ума от страха. Знала, физически ощущала зыбкость и непрочность ее такого долгожданного счастья. Его не получалось упрочить, тонкая ниточка, удерживающая любимого человека в этом мире, могла порваться в любой момент. Этого не скрывали врачи, но он продолжал жить, делая бесценным каждое мгновенье, проведенное вдвоем.
Его тело постепенно расслабилось, и жар, чувствовавшийся сквозь одежду, спал. Саша лишь тогда позволила себе подняться, невесомо коснулась губами сомкнутых век и так же неслышно пробралась в кухню, прикрывая за собой дверь. Тревога унялась, как и собственная боль в висках, но сердце все еще тоскливо ныло. Привычное состояние, которое давно перестало удивлять. Она взглянула на сереющее вечернее небо, затянутое тучами. Моросил мелкий дождь, и женщине вдруг захотелось раскрыть окно и подставить ему лицо. Саша училась любить… снова… даже этот ненавистный когда-то дождь, а вместе с ним несовершенного, но единственно необходимого мужчину, обстоятельства, которые складывались совсем не так, как хотелось бы, но все равно позволяющие прикоснуться к прежде недосягаемому. И эта любовь давала силы жить.
Ужин уже был почти готов, когда в дверях квартиры звякнул ключ и в прихожей зазвенел Дашин голосок.
– Мамочка, мы пришли!
Саша метнулась навстречу, прикладывая палец к губам. Девочка умолкла на полуслове, понимающе закивав. Уточнила шепотом:
– Дима? – и обернулась к стоящему позади нее Павлу. – Папа, не шуми!
Взгляд мужчины остановился на лице бывшей жены. В затянувшемся молчании они просто стояли, глядя друг на друга, но эти минуты тоже были откровением. Павел видел перед собой не сломленную жизнью, испуганную девочку, шарахавшуюся от каждой тени, а женщину, научившуюся смотреть проблемам в лицо. Красивую, яркую и влюбленную до такой степени, что это чувство озаряло весь ее облик. А перед Сашей был тот, кто некогда пожертвовал собственным благополучием ради нее и дочери. Их дочери.
Они так и не сказали Даше правду. Больше всего на этом настаивал Дмитрий, и Саша не стала спорить. Девочка находилась еще не в том возрасте, когда смогла бы понять сложные ухищрения взрослых, и лишать ее любимого отца было бы жестоко.