В оформлении интерьера уют сопутствует обветшалости.
Выключатели и розетки старые, белые.
Линолеум на полу в кухне потрескался, деревянные полы в комнатах потертые и скрипучие.
В гостиной, над сложенным из кирпича камином, красуется большеротый окунь, а стены покрыты рамочками с рыболовными приманками – их здесь никак не меньше сотни.
Хозяйская спальня расположена внизу, еще две – на втором этаже, причем в одну из них всунута трехъярусная кровать.
Мы едим из засаленных бумажных пакетов «Дейри куин»[8]. Резкого света голой лампочки хватает только на кухонный стол, остальная часть дома покоится во мраке.
Кондиционер изо всех сил старается согреть внутреннее пространство до приемлемой температуры.
Чарли, похоже, мерзнет.
Дэниела держится отстраненно и по большей части отмалчивается. Впечатление такое, что она медленно, но верно падает в какую-то темную пропасть.
И при этом почти не ест.
После обеда мы с Чарли приносим с веранды по охапке дров, и я, воспользовавшись для растопки пакетами из-под фастфуда и старой газетой, развожу огонь в камине.
Сухие, пролежавшие в поленнице несколько лет дрова схватываются моментально, и вскоре на стенах гостиной уже танцуют отсветы пламени, а по потолку скачут тени.
Мы раскладываем для Чарли диван-кровать и придвигаем его поближе к камину.
Дэниела уходит приготовить нашу комнату.
* * *
Я сижу рядом с Чарли на краешке матраса, упиваясь наплывающими волнами жара.
– Проснешься ночью, подбрось дровишек. Если удержим огонь до утра, то, может, согреем весь дом, – говорю я сыну.
Он сбрасывает кеды «Чак Тейлорс», стаскивает толстовку и забирается под одеяло, а меня вдруг осеняет, что ему уже пятнадцать лет. Его день рождения – 21 октября.
– Эй! – зову я его, и он поворачивается. – С днем рождения.
– Ты о чем?
– Я его пропустил.
– А… Ну да.
– Как прошло?
– Нормально.
– Сам как отметил?
– Ходили в кино и в ресторан. Потом погулял с Джоэлом и Анджелой.
– Кто такая Анджела?
– Знакомая.
– Подружка?
Я вижу, что парень краснеет.
– И вот что еще… Ты на права сдал? – меняю я тему.
Сын чуть заметно улыбается.
– Да, я теперь счастливый обладатель ученических водительских прав.
– Отлично. Так он тебе помог?
Чарли кивает.
Вот же черт! Неприятно. Зацепило за живое.
Подтягиваю простыню и одеяло на плечи Чарли и целую его в лоб. Столько лет я этого не делал и теперь растягиваю удовольствие. Но, как все хорошее, оно улетает мгновенно.
Сын пристально смотрит на меня.
– Ты в порядке, пап?
– Нет. Не совсем. Но теперь я с вами, и это самое главное. Тот… другой… он тебе нравился?
– Он мне не отец.