– А согласно моей, мы были знакомы только два с половиной месяца, да и то давным-давно. Однако же ты знаешь о рецепте, который передавался в нашей семье из поколения в поколение.
На секунду в кухне повисает тишина.
Воздух как будто заряжается позитивной энергией, звенящей на некоей частоте у самого порога нашего восприятия.
– Если хочешь помочь, – говорит наконец Дэниела, – то я сейчас готовлю заправку для рагу и могла бы сказать, из чего, но ты ведь и сам, возможно, знаешь.
– Тертый чеддер, кинза и сметана?
Она едва заметно улыбается и поднимает бровь.
– Как я и сказала, ты уже и сам все знаешь.
* * *
Мы обедаем за столом у большого окна. В стекле отражаются огоньки свечей, а за ним сияет большой город – наше местное созвездие.
Все выглядит торжественно. Дэниела прекрасна в отсветах камина, и я спокоен и уверен – впервые с тех пор, как вырвался из лаборатории.
Тарелки пусты, вторая бутылка опустошена. Жена тянется через стеклянный стол и касается моей руки.
– Не знаю, что с тобой происходит, Джейсон, но я рада, что ты меня нашел.
Мне хочется ее поцеловать.
Я потерялся, и она приютила меня.
Приняла, когда мир стал чужим.
Но я не целую ее. Лишь пожимаю ей руку.
– Ты даже не представляешь, что сделала для меня.
* * *
Мы убираем со стола, закладываем посуду в посудомойку и беремся за оставшуюся в раковине.
Я мою. Дэниела вытирает и ставит на полку. Как старая семейная пара.
– Райан Холдер, а? – ни с того ни с сего спрашиваю я.
Она останавливается и смотрит на меня.
– Хочешь поделиться своими соображениями по этому поводу?
– Нет, просто…
– Что? Вы жили в одной комнате в общежитии. Он был твоим другом. Не одобряешь?
– Ты всегда ему нравилась.
– Мы ревнуем?
– Конечно.
– Ох, перестань! Райан – хороший человек.
Дэниела снова берется за полотенце.
– И насколько все серьезно? – спрашиваю я.
– Мы встречаемся иногда. Но свои зубные щетки друг у друга еще не оставляем.
– Думаю, Райан был бы не против. По-моему, он от тебя без ума.
– Еще бы ему не быть! – усмехается Дэниела. – Я ведь потрясающая.
* * *
Я лежу в постели в гостевой комнате. Окно приоткрыто, и через него вливается шум спящего города.
Прошлой ночью я задал себе простой вопрос: где Дэниела?
А потом нашел ее – успешную художницу. Одинокую.
Мы так и не поженились. У нас не было сына.
Если только я не стал жертвой некоего в высшей степени изощренного розыгрыша, то само существование Дэниелы говорит в пользу вывода, к которому я склоняюсь постепенно в последние сорок восемь часов.
Это не мой мир.
Но что именно означают эти четыре слова? Я еще не уверен. И даже не знаю, как приступить к оценке их полной значимости.