Вся жизнь, вся деятельность комиссара заключалась в поиске, аресте, а иногда и казни создателей еретических учений.
Рыцарь понимал, что некоторые изобретения значительно опережали свое время, и могли дать значительный перевес в войне какой либо из сторон. Это могло привести не только к переделу мира, но и к разрушению Церковных Догм, а потом — и к уничтожению всего рода человеческого и его матери — Святой Церкви.
То, что произошло, свидетельствовало, что Борнуа обладал тайными знаниями. И поскольку препроводить для допроса в подвалы Sanctum Officium его теперь не представлялось возможным, то выходило, что придется все выяснять самому. В том числе и определение степени вины и последующего наказания. Начатое дело необходимо довести до конца.
После того, как рыцарь разобрался в себе и произошедшем, его сразу отпустило, он начал действовать. Сначала хлебнул араки, поморщился, снял шарф аббата, пропитанный кровью, скинул с себя плащ, суркотту и нижнюю рубаху. На плече зияла длинная, глубокая рана, разрезавшая мышцу почти до половины. Смочив иглу, нитку и корпию рисовой водкой, он приступил к штопанью собственной плоти. Наложив повязку, дес Хизе оделся и со стоном поднялся на ноги. Несколько раз переливчато просвистел, зовя Крокуса.
Через некоторое время раздался топот копыт и из-за башни выбежал конь, радостно, почти как собака, бросившись к рыцарю. Тот его погладил, успокаивая тихим разговором, взял за узду и отправился искать воду. Но сначала набрел на след сбежавшего Борнуа, а небольшой ручей нашелся ярдах в пятистах от башни, в маленькой лощине.
Умылся, набрал флягу, напоил коня и вернулся к маяку. Собрав сушняка, он разжег костер и принялся собирать свои вещи, разбросанные по всей поляне. После чего вернулся к Билярсе, снял с нее упряжь, достал из-под нее второй тюк и сверток с колющим оружием, отрезал задние окорока и насадил их на арбалетные болты. Получилось что-то вроде мяса на шампурах.
Раскопал в первом тюке соль и специи, поставил жаркое готовиться на угли, решив параллельно провести ревизию снаряжения и собраться в долгий поход. Кожаный подшлемник натянул на перебинтованную голову сразу. Затем разделся, переменил окровавленную рубашку, нацепил гамбезон5) и боевой двойной хауберк6) с капюшоном и длинными рукавами, закрыв его сверху суркоттой. Так он сразу почувствовал себя уверенней.
Кожаные перчатки, с наружной отделкой железными полукольцами, прицепил к поясу, туда — же отправил праворучный меч — палаш, приладив его на бок, возле более короткого клинка для левой руки. Новой моды носить меч по середине, дес Хизе не одобрял. Поверх суркотты надел перевязь с метательными ножами, боевой нож куда то пропал, сколько рыцарь его не искал. Пришлось довольствоваться кинжалом милосердия.