Зарычал и с размаху саданул ногой по двери. Окованная сталью дверь даже не вздрогнула. Жалкий стук, такой, будто кто-то ткнул кулаком в крепостную стену. На славу строили эту темницу!
Разозлился еще больше, начал бить в дверь руками и ногами, опомнился только тогда, когда разбил костяшки в кровь и едва не сломал палец. Боль отрезвила, тяжело дыша, уселся на лежанку, кривясь от боли и матерясь как гопник. Сидел так минут десять, пытаясь собрать мысли в удобоваримую кучку. Потер лоб и снова скривился от боли – руки болели, их просто дергало от боли!
Вначале не понял, потом внутри все захолодело – руки не заживали! Похоже, что ошейник препятствовал заживлению! И что это значило? А значило вот что – он не может «мерцать»! Организм отказывается усиленно регенерировать! Магия не работает! Впрочем, это можно определить только опытным путем…
Боль! Красные всполохи перед глазами! Вырвало.
Тошнило долго, выворачивая желчью – желудок пуст. С полчаса, не меньше, лежал, глядя в потолок, отходил от последствий попытки поколдовать. Когда дрожь в руках и ногах утихла, когда желудок перестал бунтовать и позвоночник затих после судорог, изгибающих его дугой, сделал новую попытку. Не изменять тело, нет – разрушить ошейник. Так, как он когда-то сумел сделать у Гекеля. Войти в структуру ошейника и разрушить его изнутри.
Эта попытка обошлась дороже. Вначале беспамятство, потом – судороги, скрежет зубов, боль суставов, хруст мышц, волокна которых рвались из-за перенапряжения, слабость – руки, ноги, все тело ватное, будто тряпка. Руку поднять трудно, так, будто она весит как мешок цемента. Нога едва сгибается в колене, и каждое движение причиняет боль.
Сколько лежал – неизвестно. Собрался с силами, дождавшись, когда станет полегче, потащился в угол, к струйке воды. Долго полоскал рот, потом сунул под струю голову, чувствуя, как ледяная струя смывает одурь, смыл с живота, с бедер нечистоты, перемешанные с соломой, остатки содержимого желудка – отмылся как мог. Побрел к лежанке, там навел порядок, сбросив испачканную солому на пол, в лужу. Лег и забылся тяжелым сном, свернувшись калачиком, как ребенок в утробе матери. Била дрожь, в камере не так уж и холодно, но усталость, боль, ледяная вода сделали свое дело.
Проснулся от грохота – дверь скрипнула и распахнулась, ударившись о стену. Хрипловатый грубый женский голос сказал, будто нарочно слегка гнусавя:
– Что, пробовала, как работает ошейник? Хе-хе… проклятые перевертыши! Мордой бы тебя в лужу сунуть, сука!
Сергей поднял голову, с трудом сел на лежанке. У дверей стояла кряжистая баба лет пятидесяти, седая и в отличие от большинства воительниц коротко стриженая. Меча у нее не было, только короткая дубинка у пояса да фонарь, кажущийся после мрака камеры ярким, будто фотовспышка. Свет фонаря выхватывал из тьмы безобразие, которое творилось на полу после попыток Сергея поколдовать. Вид этой лужи был таким же ужасным, как и запах, Сергей тут же едва не добавил к этой луже новой порции ее содержимого. К горлу подкатил комок, но он его все-таки удержал.