Итак, Джейн села на велосипед и поехала прочь. Но не тем путем, каким Пол отсюда уехал, а она сюда приехала – не по подъездной дорожке до ворот, а оттуда по аллее до главной дороги. Старая привычка сохранять в тайне свои приезды и отъезды заставила ее выбрать старый окольный путь. Мимо конюшен, сквозь заросли рододендронов, мимо огорода, мимо садового сарая, мимо парников и оранжереи, а затем по еле заметным тропинкам и прогалинам в разросшемся кустарнике до небольшой рощицы. Ей был знаком здесь каждый изгиб тропинки, каждый ее поворот, каждый скрывающийся в зарослях выступ садовых строений, каждое дерево и каждый куст. В этой роще и в этом кустарнике они часто встречались с Полом, считая это вполне надежным укрытием. Назначая ей встречу, он обычно приказывал: «На садовой тропе».
Та тайная окольная тропа, ведущая из Бичвуда в Апли, навсегда останется в ее памяти, и она будет настолько хорошо ее помнить, что в любой момент сможет с легкостью нарисовать и ее, и карту всей этой местности – точно карту из «Острова сокровищ» или карту странствий Дэвида Бэлфура по Северо-Шотландскому нагорью. Да, эта возможность сохранится у нее до конца жизни, вот только она всегда будет понимать, что почувствовала бы себя настоящей предательницей, если бы действительно вздумала нарисовать для кого-то столь секретную карту.
«На садовой тропе, Джей», – приказывал ей Пол. А однажды у него с горечью вырвалось признание: «Жаль, что я никогда не смогу тебя даже проводить по этой тропе!»
Из рощицы тропа выныривала на небольшой дикий луг, заросший жесткой травой и колючками, а затем приводила к беспорядочно разросшейся зеленой изгороди, отмечавшей границу территории Апли. Здесь нужно было поднять велосипед и перенести его по лестнице через изгородь, но Джейн столько раз приходилось это делать, что она привыкла. Можно было, конечно, оставлять велосипед прямо здесь, надежно спрятав его в густых зарослях – так она чаще всего и поступала, – но сегодня она просто не смогла не подчиниться твердому приказанию Пола, отданному по телефону: «К парадному входу, Джей».
За зеленой изгородью – в этом месте она была особенно густая и какая-то расползшаяся – Джейн даже показалось, что за несколько последних часов на ветках боярышника распустилось еще больше зеленых листьев и еще больше пышных белых соцветий, – был виден изгиб узкой проселочной дороги. И, оказавшись на ней, она почувствовала, что может поехать сейчас куда угодно, просто беспечно крутить педали и ехать куда глаза глядят, любуясь божественным, почти летним, полднем.