— Мама, что нам делать?
Зазвонил телефон.
— Прости, Юленька, ты ждёшь меня, не спишь, я — у Генри.
— Слава Богу, жив. Как ты к нему попал?
— Случайно. Генри вышел гулять с собакой, а я сижу, привалившись к стене. Разве я тебе не говорил, Генри живёт по другую сторону от нашего офиса.
— А почему ты сидел, а не шёл? Тебе стало плохо?
— Мне даже очень хорошо было. Просто отдыхал.
— А что ты делал по другую сторону от офиса? — спросила, но тут же сама вспомнила — в ту сторону идти к Митяю.
— Генри оказал мне первую помощь, — не ответил Аркадий на её вопрос. — Растёр спиртом, напоил, накормил. Я не мог говорить, не могу сразу позвонить — руки одеревенели. Хотел идти, Генри не пустил. Ложитесь с мамой спать. Прости меня, ради бога, за сегодняшний день, но я должен был…
— …попытаться помочь Генри, — закончила она за него. — Да?
— Да, — удивлённо сказал Аркадий.
— Тебе очень плохо.
— Очень плохо, Юленька, и я не знаю, что делать. Но утро вечера мудренее.
— Сейчас уже почти утро.
— Я знаю. Прости меня.
Не успела повесить трубку, снова зазвонил телефон.
— Юля, простите, это Асин муж. Ася дошла, но говорить не может. Простите. Нужно помочь ей. — И гудки.
— Что же ты плачешь, Юша? — Мама обнимает её. — Все нашлись, да? Ложись, доченька. Не плачь, не беспокой ребёнка, он тоже начнёт плакать.
Но слёзы текли и текли. И не забирали с собой страха, проявленного странным днём, явившегося наказанием ей за что-то, этот страх живёт теперь в её утробе, рядом с ребёнком. Слёзы не помогают и осознать слов — «Немногие для вечности живут…» Одно ясно: никак нельзя сказать об их жизни с Аркадием: она состоялась. Несмотря на то, что они с Аркадием очень хотят жить честно и помочь людям, что-то очень не так в их жизни. А она не может понять и поправить это.
— Все живы, Юша. Ложись, родная, — уговаривала её мама, — а то скоро приедет Бажен, и нам нужно будет вставать.
Бажен звонил в дверь долго. Она так и не проснулась. Проснулась мама. Накормила Бажена и уложила в своей комнате на диване.
Аркадий вошёл в спальню в одиннадцать утра. Юля сразу проснулась.
Она не узнала мужа — так похудел он и осунулся! Но она не показала ему своей растерянности.
— Неужели вчерашний день кончился? — спросила с надеждой.
— Нет, Юленька, вчерашний день, вернее, позавчерашний, только начался.
— Что сделал Митяй?
— Если можно, не сейчас, пожалуйста. Я должен хорошо всё обдумать. Лучше скажи, как ребёнок? Он не очень пострадал вчера?
Сама не зная почему, Юля взяла и пересказала вчерашний день.
— Сволочь! — пробормотал Аркадий, когда она передала ему разговор с Митяем, и стал ходить по комнате.