Неля сказала: тридцать лет провёл в лагерях. А где и как жил там и — потом, после освобождения, неизвестно.
— Нель, я так думаю, спасла его литература. Благодаря ей он остался жив.
— Не знаю, помнишь, он говорил, что необходимо научиться вставать на точку зрения другого человека, ощущать чужие страдания. Может быть, он выжил, потому что помогал людям?! — спросила Неля.
Это ясно: Давид Мироныч прожил много жизней. И жизни тех, с кем свела его в лагере судьба, и героев книг, с которыми он знакомит их на уроках, и жизни самих писателей. Наверняка он перестрадал за писателей: Грибоедова разорвали в Персии, Пушкина и Лермонтова на дуэли убили…
Заниматься приходится много. Сочинения Давид Мироныч задаёт часто.
— Вам надо не только в произведении разобраться и скупо, точно передать на бумаге то, что вы поняли. Ещё важно найти параллели с нашим временем, с вашей собственной жизнью, — сказал как-то. — Пустой лист и вы.
В тот день она пишет сочинение: «Пушкин и Пугачёв».
Резко распахнулась дверь. Вошёл отец.
— Сколько можно?!
Она удивлённо обернулась: что — «сколько можно» и что это вдруг он пришёл к ней? Как перестал быть председателем, ни разу не заглядывал — даже «спокойной ночи» пожелать.
— Что уставилась?! Бросила на середине…
Расстроенная его резким тоном, она спешит успокоить его:
— Я сделала всё, что должна была сделать сегодня.
— Но есть ещё дела!
— Ты не говорил о них раньше.
— Говорю сейчас.
— У меня много уроков.
— А у меня сроки. Ты, кроме своей литературы, ничего не желаешь видеть! Сидишь над ней каждый день, хотя уроки лишь дважды в неделю! Что даст она тебе в жизни, а?
Он сейчас не красивый. Грудь выпятил и пыхтит дымом. Щёки и белки глаз налились краснотой.
— Разбередит тебя твой кумир, превратит в идеалистку, запутает — уведёт от реальной жизни. А здесь — живая выгода для всей семьи, живая польза. Мы должны отправить товары в пятницу. — Именно в пятницу у неё сдвоенный урок, к которому нужно много прочитать и обязательно написать сочинение!
Скорее сбежать от незнакомого отца! Юля вскакивает и спешит прочь — от книг и раскрытой тетради. И приступает к своим прямым обязанностям, как называет домашнюю работу отец.
Она может в уме продолжить писать сочинение. Да разве, если не запишешь, упомнишь, что выстроишь?!
Поздно ночью наконец добралась до стола. Голова была чужой.
Давид Мироныч пришёл на помощь — заговорил своим чуть дребезжащим голосом. Но даже он не смог удержать её в бодрствовании — сон унёс Юлю из жизней Пугачёва и Гринёва.
В одну из таких ночей, когда она сидела, обложенная книгами, отец снова ворвался в её комнату. И стал кричать: