волна из многих сотен и тысяч встает, вобрав в себя силу и мощь множества человеческих душ, — и рождает Мессию. Стон сотрясает всю землю в эти минуты — близится ее час. Рождение Мессии готовится в течение многих столетий. Взгляните на этот рисунок. Более тридцати колен отделяет Христа от царя Давида. Подумайте обо всех них — о мужчинах и женщинах, о дедах и бабках Христовых. Один ученый проповедник говорил мне, что мать Христа, вероятно, не умела ни читать ни писать, как и ее мать до нее. Но им было сказано: «Прямыми сделайте в степи стези богу нашему».
Он положил палец на страницу и понизил голос.
— Здесь есть имена людей, о которых Библия говорит нам дурное. Не кажется ли вам это странным? Мы с вами в неведении своем сказали бы, что мужчины и женщины, столь близкие к родившим Мессию, наверно, были чисты и безгрешны. Но нет! Бог строит по-своему. Он может употребить камень, который обыкновенные строители отбросили бы. Есть старинное изречение: «Неисповедимы пути, коими бог творит чудеса свои». Вам оно знакомо?
— Да, Дьякон.
— Человеку не дано постигнуть эти пути. Бог непостижим. Нет ничего наивнее, нежели представлять себе бога в образе человеческом. — Он махнул рукой в сторону Коултауна. — Как это делают там. Нам, людям, его пути часто кажутся жестокими или смешными. — Он перевернул страницу назад. Открылась новая гравюра. — Вот родословное древо Христа от Адама до Иессея. Когда Сарре — вот она! — было сказано, что она родит сына, она смеялась. Она была старухой. И она родила Исаака — что означает «смех». Библия — это история семьи, из которой вышел Мессия, но это лишь одна Библия. А семей таких много, только их библии никогда не были написаны.
Пауза. Дьякон опустил глаза. Своей палкой он поддел угол коврика у себя под ногами — приоткрыв на миг путаницу узлов и незакрепленных нитей.
— Может ли быть, что ваша семья отмечена знаком? Может ли быть, что среди ваших потомков явится новый Мессия — завтра или через сотни лет? Что уже назревают предвестия этого? Ваш отец выстрелил из ружья; человек, находившийся близ него, упал мертвым, но ваш отец не убивал этого человека. Непостижимо. Ваш отец и пальцем не шевельнул, чтобы спастись, однако, он был спасен. Непостижимо. Ваш отец говорил, что у него не было друзей, однако, друзья спасли его. Ваша мать не выходила из дому после случившегося; у нее не было денег; несчастье ошеломило ее. Но дитя, никогда не державшее в руках долларовой бумажки, не дало погибнуть семье. Непостижимо, а? Ваша прабабушка обратилась к вам из могилы через вашего отца. Отец ваш был прав, когда писал: нет счастья, равного сознанию того, что в общем переплетении судеб, подчиненном замыслу божьему, тебе назначена своя роль. — Он снова указал рукой на Коултаун. — Там бродят во мраке. Если бы нам потребовалось описать ад, мы сказали бы, что это место, где нет надежды и где ничто не может измениться: рождение, вскармливание, размножение и смерть — все повторяется словно на огромном вертящемся колесе. Есть такая муха — она живет, откладывает яйца и умирает — все за один день — и от нее не остается ничего.