— Благодарю вас, мисс Эшли.
Мистер Малколм снес свой саквояж и чемодан с образцами в комнату номер три; потом вышел из дома и отсутствовал около часа. В начале шестого женщины, работавшие на кухне, услышали непривычные звуки. Кто-то играл на пианино в гостиной так, как здесь никогда не играли раньше. Музыка была громкая, с подчеркнутым ритмом, мелодию украшали арпеджированные пассажи по всей клавиатуре. Миссис Эшли вышла в холл, чтоб получше слышать. Младшие дочери последовали за ней.
Поздней, на кухне, Констанс сказала:
— Какой он красивый. Про таких пишут в книгах.
— Софи, — помолчав немного, сказала мать, — ужин сегодня будешь подавать ты.
— Я буду подавать, — возразила Лили. — Сегодня моя очередь.
— Лили, этот молодой человек неподходящий для нас жилец.
Но Лили, холодно посмотрев на мать, повторила:
— Сегодня моя очередь.
Ровно в шесть Лили понесла супник в столовую. Вернувшись, она сказала:
— Мама, там ждут, чтобы ты пришла разливать суп.
— Пусть остальное подает Софи, слышишь, Лили?
— Мама, он музыкант, а музыка для меня все. Я подам ужин, а после ужина буду петь.
— Лили, девочка моя. Это приведет только…
— Мама, мы живем, как в тюрьме. Вечно так жить нельзя. Иди, тебя ждут.
Первый раз Лили отказалась повиноваться матери.
Была среда, одна из тех сред, когда приходила мисс Дубкова. В этот раз миссис Эшли позвала ее к ужину, чего никогда не делала прежде. Дочери ели обычно на кухне, по очереди помогая миссис Свенсон прислуживать за столом жильцам.
Мистер Малколм был воплощенная любезность. С величайшим вниманием слушал он рассуждения миссис Эшли о погоде и рассказы миссис Хопкинсон о ее ревматизме. Когда Лили меняла тарелки, он даже не поднял глаз на нее. Зато он то и дело посматривал на мисс Дубкову, не сводившую с него пытливого взгляда. От нее не укрылось, что он тайком снял обручальное кольцо с пальца и опустил в жилетный карман.
— Вы, мистер Малколм, настоящий музыкант, — сказала миссис Хопкинсон. — Да, да, не отнекивайтесь. Любители так не играют. Но вы не единственный музыкант в этом доме. Миссис Эшли, уговорите Лили спеть мистеру Малколму после ужина. Она поет, точно ангел — другого слова не подберешь. — И, понизив голос, старушка прибавила: — А до чего хороша, а? Просто красавица.
Мистер Малколм повременил с ответом, пока не вернулась Лили. Тогда он скромно сказал:
— Да, я немножко играю и пою тоже. По правде сказать, я хочу стать профессиональным артистом. Для того пока и разъезжаю с товаром, чтобы заработать необходимые деньги.
После ужина все перешли в гостиную. Лили и мистер Малколм пели поочередно. Потом каждый хвалил пение другого. Всем присутствующим было ясно, что мистер Малколм потерял голову. А Лили — как мы уже говорили выше, — она за полтора года, кроме Порки, ни одного молодого человека близко не видела. Никогда не бывала в городе крупнее Форт-Барри. Но держала она себя, как принцесса, которую грубые революционеры временно лишили трона. Случайно она очутилась в Коултауне, штат Иллинойс, случайно прислуживает за столом в пансионе. Случайно проводит сегодня вечер в обществе симпатичного молодого человека, которого ни одна принцесса в здравом уме и твердой памяти не приняла бы всерьез — разве что он мог оказаться ей чем-нибудь полезен. Она подшучивала слегка над его песенками, подшучивала над его манерой подолгу не отпускать педаль. Но в то же время можно было предположить, что он ей в общем нравится — точнее, что она готова числить его среди двух десятков молодых людей, являющихся порой в дом помузицировать после ужина.