— Здесь не Европа, чтоб церемониться с женщиной, — часто говорили они друг другу, — сам хочет удрать, собака.
Несмотря на различие в цвете кожи и презрение друг к другу, пятнадцать завсегдатаев кантины договорились с полуслова. День и ночь, молча, аккуратно сменяя друг друга, они незаметно для всех сторожили лодки. Ждали подходящий момент, чтобы послать в лучший свет мешавшую им собаку. «Собака» — было прозвище, данное ими инженеру. Свет, горевший в кантине, был ярче, чем в бараках. Одни сидели в ней на скамейках за пропитанными едой и напитками столами и, наклонив голову на руки, спали или прихлебывали виски и рисовую водку. Другие ничком лежали на деревянном полу, покрытом слоем грязи, постоянно заносимой снаружи. Кантинер спал. Учет его добру вели сами же гости. Ему никогда в голову не могла бы прийти мысль, что в их запись могла вкрасться неточность. У этих подонков была своя этика, по которой своему кантинеру нельзя было нанести ущерб. Чужого же вряд ли бы кто из них удержался от соблазна зарезать, хотя бы из-за медной монеты или шнурка для ботинок. Воздух в кантине от испарений человеческих тел, табачного дыма и винных паров был совершенно испорчен. Но бывшие в ней мало обращали на это внимание. Тишина в кантине нарушалась только выходящим на смену дежурным и возвращающимся с поста.
Кроме находящихся в кантине, не смыкал глаз и инженер, помещавшийся в головном бараке.
Инженер был уверен, что каждый час река может перестать расти — все признаки указывали ему на это. Но в том, что выдержат ли испытание нервы разношерстной массы, он далеко не был уверен. Наоборот, он с минуты на минуту ждал реакцию с их стороны, так как чересчур покорно и тихо они себя вели в последние дни. Благодаря своему опыту и интуиции, ему удавалось до сих пор отстранять все поводы к мятежу. Даже с лодками они перестали приставать к нему Но чем выше подымалась вода, тем больше он замечал жадных взглядов, бросаемых на них.
— Моя ошибка, что я не потопил лодки вначале. Сейчас уже поздно. Если что либо случите я, то только из-за них.
Спать Андрееву не хотелось. Из ящика стола он вынул один за другим два револьвера. Поиграл с ними, прицеливаясь в окна, проверил, заряжены ли они, и положил их в карман. Затем, вытащив из стола запасные обоймы, в раздумьи долго их вертел в руках, а потом тоже сунул в карманы. Револьверы навели его на мысль о том, что может ли он рассчитывать выйти победителем в случае столкновения с рабочими. На куске бумаги он набросал все данные за и против. Сделав это, отложил карандаш в сторону и задумчиво произнес: