– Я ничего об этом не знаю, – заявила Зоя Михайловна, выпустив дым. – Елена Викторовна своей бурной деятельностью тоже сняла с себя подозрения, хотя все знают, что с Канарейкиным у нее были особые отношения и он постоянно носил ей подарки. Вы, Игорь Евгеньевич, как руководитель учреждения, несете полную ответственность за свою халатность.
– Чего-о-о? – испугался Булкин.
– Того! – огрызнулась Зоя Михайловна. – Простофиля!
Лена смотрела на Зою Михайловну во все глаза. Где гранд-дама? Где благородство? Это же истеричная старая эсэсовка!
А на Булкина без жалости нельзя было взглянуть. До смерти перепуганный и растерянный, он пытался грозно крикнуть, но сорвался на фальцет:
– Да как вы смеете!
Зоя Михайловна, не докурив сигарету, вульгарно загасила ее в горшке с геранью, пепельниц у них в кабинете не было. И объявила:
– Я ухожу! Как вы мне надоели!
– Кто? Куда? – просипел Булкин.
Хотел, чтобы в его вопросе прозвучало начальственное: «Кто вам позволил уходить?», а получилось жалобное: «Куда вы направляетесь?»
– Я на больничном, – сказала Зоя Михайловна. – И перехожу на инвалидность по состоянию здоровья.
– Какая инвалидность? – не понял Булкин. – Я же звонил в больницу, у вас верхнее веко, то есть два верхних века.
– Наверное, по-женски инвалидка, – подала голос молчавшая до сих пор Лена. – Я одну такую видела. Фвртычан!
Это прозвучало как ругательство, брошенное Зое Михайловне в лицо.
Зоя Михайловна, поджав презрительно губы, сощурив глаза, осмотрела Лену с головы до ног. Лена много лет стыла под этим взглядом, а теперь ничуть не боялась.
– Шмакодявка! – точно выплюнула Зоя Михайловна.
Этим словом Лену уже обзывали. Иванова с клипсами, когда пришла за мужа мстить. Да Иванова многотонная по сравнению с Зоей Михайловной – ангел поднебесный!
– Аферистка! – Лена бойцовски поставила руки в боки. – Уголовница!
– По тебе психушка плачет!
– А по тебе – тюрьма!
– Твой муж козел рогатый! Я ему список твоих любовников предоставила!
– Моему мужу хоть есть куда рога ставить! А твоему? От него одна оболочка осталась! Ты всю кровь выпила!
– Проститутка!
– Вампирка!
– Дура набитая!
– Фашистка! Будет тебе Нюрнбергский процесс!
Булкин, давно и прочно избалованный тихими и смирными подчиненными, смотрел на них сейчас в полной панике. Переводил взгляд с одной разъяренной женщины на другую и подал голос, только когда дело едва не дошло до рукопашной.
– Я тебе патлы твои крашеные выдеру! – пригрозила Зоя Михайловна.
– А я тебе глаза выцарапаю, заново пришивать придется!
– Молчать! – закричал Булкин. – Немедленно молчать! Прекратить прения!