– К ее чего? – переспросил Гена.
Потом понял, что его принимают за поклонника известной балерины, поэтому все пялятся и улыбаются, глядя на вызывающе роскошный букет.
Стоп! Балерины и медички отдыхают. Но есть букет, который он сдуру за большие деньги купил и два часа таскает. Что получится? Приходит он к Миле с веником в оборках.
Сначала изменил жене, потом три года на глаза не показывался, теперь за цветочками мещанскими рожу похотливую хочет спрятать?
Именно так отнесется Мила, он точно знает. Пошлость она не переносит ни в каком виде.
Гена переложил букет в левую руку, а правую протянул старичку:
– Спасибо за совет! Благодарю!
Он вышел на Пушкинскую улицу и двинулся вверх. Внимательно смотрел на встречных девушек. Как назло, попадались одна другой краше. Но и его заветная встретилась. Дурнушка, ее папа был филином, а мама цаплей. В итоге получился совенок на длинных тонких ножках. Гена перегородил «совенку» дорогу:
– Девушка! Милая! Помогите мне!
«Совенок» хлопнула большими навыкате глазками:
– Что вам нужно?
– Только одного! – взмолился Гена. – Пожелайте мне удачи! Это вам! – Он протянул ей букет, предварительно вытащив распустившуюся алую розу. – Возьмите! Пожалуйста! Вы в Бога верите?
– В целом, – растерялась девушка и взяла букет.
– Прекрасно! – воскликнул Гена, освободившись от цветов. – Помолитесь за меня! Я гадкий, мерзкий человек, иду мириться с женой и матерью моих многочисленных детей. Как вы думаете, она простит?
Зажглись уличные фонари. В их свете цветная фольга, обрамлявшая цветы, заиграла блестящей парчой, по-новому озарила лицо девушки-совенка. Из уродливой ее мордашка стала почти прекрасной.
– Вы верьте! – пылко воскликнула девушка. – Верьте обязательно! И все получится!
– Спасибо! – Гена взял ее руку и поцеловал. – Вы мне очень помогли. У вас, не сомневайтесь, тоже сложится на зависть всем подружкам. Вот увидите! Прощайте, милое созданье! – И пошел вверх по Пушкинской.
Уличное представление, наполовину скоморошеское, наполовину всерьез, было необходимо ему, чтобы загнать эмоции в привычные стойла. Полностью не удалось, но все-таки успокоился. А иначе? Пришел бы к Миле: поджилки вибрируют, речь заикающаяся – балетоман, одним словом. Мила бы только посмеялась.
Она сидела спиной ко входу. Метрдотель показал, но Гена на три секунды раньше вычислил. Ровная спинка, спрятанные под плечистым модным жакетом хрупкие плечи, аккуратная головка – стрижка короткая, а раньше был хвостик, перехваченный аптекарской резинкой. Он узнал бы ее под паранджой!
Гена тихо подошел, стал за ее спиной, протянул вперед руку с розой – так, чтобы цветок оказался перед лицом Милы.