щупальцами Медузы, Иолай шлепал ее по ужасному заду. Посейдон был
настолько оскорблен этим зрелищем, что не выдержал и забросил Медузу
на небеса. Вот почему, когда вы в полнолуние смотрите на небо, вы
всегда можете там увидеть…. хорошо… полную луну!»
Габриель закончила рассказ теплой улыбкой, слегка поглаживая
руку совсем юного воина, который рассмеялся, несмотря на боль в
животе. По палатке пронеслись аплодисменты, бард склонилась в шутливом
поклоне, ее глаза лукаво блестели:
- Спасибо. Вы были замечательными слушателями.
- Захватывающе, - прокомментировал Тао Фенг, с улыбкой заходя
в палатку. Он все время рассказа стоял снаружи, боясь прервать
несомненного мастера своего дела.
Габриель вскочила на ноги, слегка пожала плечами, встречая
старого лекаря теплой улыбкой.
- Тао Фенг, что привело тебя сюда? - Она притворно
нахмурилась. - Мне казалось, ты должен был отдыхать сейчас.
- Так и было. Но это время закончилось. Дела зовут.
Бард развела руками:
- Я обмыла раны, сменила бинты, убрала припасы и травы, даже
рассказала истории. У нас больше нет никаких дел. Разве не так?
- Не хочу тебя обидеть, но… у нас гораздо больше обязанностей.
Выполнение которых, я боюсь, обязательно.
- Какого рода обязанности? – насторожилась Габриель. Она
неожиданно почувствовала, что ответ ей, скорее всего, не понравится.
Тао Фенг скрестил на груди свои длинные пальцы:
- Каждую четверть луны Завоеватель вершит на площади свой суд.
Выносят приговоры, объявляют новые законы, ну и тому подобное. Также,
она приводит в исполнение наказание признанным в государственных
преступлениях. При этом должны присутствовать все жители Коринфа. И
никаких исключений, если только сама Завоеватель не отпустит
кого-нибудь из несчастных.
- Хорошо, но ведь кто-то должен оставаться здесь для оказания
помощи. Если ты не возражаешь, я с удовольствием возьму на себя этот
труд. К тому же, я не гражданка Коринфа, верно?
Было очевидно, что Габриель всеми силами хочет избежать Суда
Завоевателя. У нее все сжималось внутри от предчувствия, что она
сможет там увидеть и услышать вещи, с которыми не будет сил бороться.
И если ее страх победит, как она сможет впредь смотреть в лицо
своей любимой, как доведет миссию до победного завершения? Сможет ли
она еще хоть раз посмотреть в глаза своей Зены, отягощенная
воспоминаниями о том, что увидела на площади Коринфа?