воцарилась мертвая тишина, как будто губы всех присутствующих скрепили
колдовским наговором.
В неожиданно наступившей тишине послышались тяжелые уверенные
шаги. Показались Маркус и Дагнин. Они вышли в окружении остальных
высокопоставленных полководцев, одетых в сверкающую военную форму.
После второго удара вышли несколько могучих мужчин, одетых не
более, чем молотобоец, бьющий по гонгу. Они шли попарно, каждый нес
огромное опахало на длинном шесте, закрепленном на могучей груди.
Как только рабы подошли к краю подиума и разбились на
несколько групп, показались шесть носильщиков. Они доставили паланкин,
на котором возлежала Завоеватель Греции.
На землю постелили ковер, и двое мужчин подали руку своей
Госпоже. Она приняла их помощь и грациозно поднялась во весь рост,
производя на окружающих сильно впечатление.
Габриель быстро прикрыла свой рот рукой. Она никогда ранее не
видела Зену в таком свете. Зена - Завоеватель.
Правитель Греции. Правитель Индии. Правитель Египта. Правитель
Китая.
Властелин Мира.
Она в изумлении тряхнула головой. В своем золотом китайском
халате Зена выглядела восхитительно и непревзойденно. Зрелище,
открывшееся глазам Габриель, являло собой огромный контраст между
Зеной – абсолютным властителем мира и ее Зеной – женщиной, исходившей
Грецию вдоль и поперек в кожаных доспехах и изношенных сапогах.
Женщиной, нуждающейся лишь в лошади, еде и оружии.
И Габриель опять увидела в этих глазах то, что она уже видела
прошлой ночью. В этих прекрасных глазах был страх, да, страх. Страх,
что Геракл так и не появится и не повернет ее на путь добра.
Но в этих глаза было и другое. И Габриель теперь точно знала
что.
Страсть.
Тяжелая. Яркая. Безжалостная. Даже спустя пять лет жадно
требующая остатки сожженной души Зены. Остатки того, что еще слабым
мерцающим огоньком светит и ночью, и днем, не зная перерыва.
- Ох, Зена, - шепот Габриель был не громче дыхания, - ты еще
не отказалась от темной стороны. Ты отказалась от мира.
Пристальным взглядом Зена прожигала огромную толпу. Она
прекрасно знала, какой эффект производит на всех и каждого, вне
зависимости – воин это или мирный житель. Она уже давно с холодной
проницательностью просчитала, что всех ее подданных связывает одно –
страх.
Абсолютный страх перед ней.
Она также знала, что этот страх может быть использован против
нее во время восстания жителей, предводимых, например, верхушкой