Убив сына, Тиэко рванулась к дочери, сидевшей за спиной у Тацуру. Та взмолилась: «Убей ее завтра, пусть поживет еще денек!» Тацуру была все-таки моложе и сильнее, и убийце, прикончившей только что своего ребенка, было ее не догнать. Старший сын Тиэко набросился на нее сзади с палкой в руках. Сначала она уворачивалась, закрывала голову, но потом медленно опустила руки, и десятилетний мальчик избил ее так, что живого места не осталось.
Так началось детоубийство. С этой минуты матери стали душить больных и слишком маленьких детей. Снимаясь с лагеря, никто теперь не замечал, что в соседней семье пропал ребенок. У матерей судьба такая: один ребенок погибнет, зато другой выживет, и нужно беречь тех детей, которых сможешь сберечь. Даже самки животных наделены этим особым, данным творцом правом: если они чуют врага и знают, что детеныша не спасти, то лучше уж загрызут его сами. Лица у женщин стали отупевшими и неживыми, а в глазах у всех бушевала безмолвная истерика. Тацуру так и не позволила Тиэко подойти, а перед сном привязала больную девочку поясом к своей груди. На другой день утром спасенная малышка неожиданно поправилась. Тацуру растолкла дикий каштан в кашицу, скормила ей и пообещала, что через день они дойдут до убежища. Девочка спросила Тацуру:
— Что у тебя с лицом?
— Это не настоящее, я намазалась черным илом с реки.
— Почему?
— За черным вонючим илом никто не увидит моего настоящего лица.
— А зачем это?
— Скоро будем проходить через поселок, нельзя, чтоб чужие видели мое лицо.
Девочка сказала Тацуру, что ее зовут Сато Куми, ее дом в Уэно, город Токио. По пути в убежище матери заставили детей затвердить наизусть, откуда родом их семья: если с мамой случится беда, по этой ниточке ребенок отыщет потом своих родных.
То был единственный разговор между Тацуру и Куми перед последней бедой.
Они снялись с лагеря глубокой ночью. Мать Куми не проснулась. Путники срезали у Тиэко прядь волос, повязали на Куми и отправились в дорогу.
Тьма рассеялась, ей на смену пришел новый день. Погожий осенний день, все были рады ему как никогда, ведь убежище совсем близко. Высокая полынь покрылась белоснежным инеем, расстилаясь вдаль, докуда хватало глаз. Люди совсем выбились из сил и крепко уснули, едва успев лечь на землю. Они спали тихо и строго, как мертвые, и сотня лошадей, галопом примчавшихся к лагерю, не разбудила их.
Даже выстрелы не сразу разбудили Тацуру. А когда она проснулась, вокруг лежали уже не родные односельчане, а чужие трупы.
Глава 1
На помосте было с десяток холщовых мешков, по очертаниям даже не скажешь, люди в них или звери. Зазывалы кричали, что торговля идет на вес, по цзяо за полкило японского бабья, дешевле свинины. Мешки взвесили заранее, в самом тяжелом оказалось не больше семидесяти цзиней. Охранные войска уезда прислали отделение солдат в черной форме следить за порядком и глядеть, чтоб торговля шла честно. На площадке у начальной школы с раннего утра толпились крестьяне. Холостяки только слюнки глотали — денег на покупку у них не было. За семьдесят цзиней японского бабья придется выложить семь серебряных даянов, а у кого было столько серебра, тот мог и за китаянку посвататься, зачем ему вдруг тащить в дом японскую гадину?