Глаза чужого мужчины блестели, как осколки темного стекла.
— Иди сюда, Уолти. Нет, Франк. Иди сюда, Франк. Бев, дорогуша, это твой старый Франк. Он вернулся домой. — Он тихо засмеялся, зло глядя на мальчика. — Спусти трусы, Франк.
— Дорогой, — прошептала мать, ухмыляясь. — У меня есть одна штучка, и ты так ей нужен, она ждет тебя…
— Ну-ка, поцелуй свою малышку, Франк, — тихо приказал чужой мужчина. — Иисус Христос, это надо ж видеть!
Когда приходили такие сны, даже Голос не мог утихомирить лихорадку. И Бенфилд был так благодарен, когда Голос сказал, что Бенфилду снова разрешено выйти в ночной город, чтобы отыскать и поймать еще одну смеющуюся Бев. Отобрать ее у темнокожих ухмыляющихся незнакомцев и привезти к священной горе.
Бенфилд вздрогнул, когда эти мысли протанцевали в его сознании. Виски у него болели, ему хотелось принять таблетку от головной боли. Иногда в те моменты, когда с ним разговаривал Голос, он чувствовал, что в мозгу его вспенивается какой-то магический котел. Голос переменил его жизнь, придал ей настоящий смысл и цель — служение Мастеру. Повернув голову влево, Бенфилд мог видеть мерцающие огни ночного города. Ему было интересно узнать, кто из живущих там, внизу, тоже был частью варева этого магического котла, варева, которое трансформировало его душу, воспламеняло ее сладким холодным огнем. Конечно, это была магия. Голос говорил правду, он расцветит магией город ночи и убьет всех Бев, утопит их в бурлящем котле. Иначе… как же иначе?
Приближалась автомашина. Бенфилд издалека заметил отблеск фар. Машина спускалась с горы, приближаясь к нему. Он вылез из машины и открыл дверцу для пассажиров. Оглушенная девушка почти вывалилась наружу, но Бенфилд протянул руки и поймал ее, словно охапку дров. Потом он повернулся лицом к приближающейся машине.
Это был длинный черный «линкольн», полированные бока которого блестели, словно зеркало. Он остановился в 10 футах от заградительной цепи, фары его, словно жадные глаза, сконцентрировались на Бенфилде и его жертвоприношении.
Бенфилд улыбнулся сквозь наполнившие глаза слезы.
Водитель покинул лимузин и подошел к Бенфилду, сопровождаемый молодой женщиной, которую он тут же узнал. У нее были длинные светлые волосы, всклокоченные на ветру, и платье на ней было грязным. Бенфилд увидел, что водитель — Слуга Голоса, пожилой мужчина в коричневом костюме и белой рубашке. Его длинные седые волосы развевались на ветру, глаза глубоко погрузились в бледное морщинистое лицо. У него была хромающая походка, и он немного сутулился, словно поддерживая плечами ужасно тяжелую ношу. Дойдя до цепи, он устало сказал Бенфилду: