— Сколько этому человеку могло быть лет, как по-вашему, мисс Халсетт?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Меньше, чем вам. Трудно сказать, потому что, сами знаете, ночью на бульваре свет такой яркий и цветной, ничего нельзя сказать о человеке, если он не стоит у тебя прямо под носом.
Палатазин кивнул.
— Черный, белый, чикано?
— Белый. На нем, на лице то есть, у него были такие очки с толстыми стеклами, и от этого глаза у него казались очень большими и такими смешными… Парень этот… так Шейла сказала… плотный. Не в самом деле здоровый, но мускулистый, хотя и невысокий. Волосы черные или темно-коричневые. Очень коротко подстриженные. И побриться ему тоже, кажется, не мешало бы.
— Как он был одет? — спросил Рис. Голос его звучал мощно и серьезно. Когда он учился в школе Дюка Эллингтона, то пел басовую партию в хоре, и пол в аудитории вибрировал.
— Э… голубая штормовка. Светлые брюки.
— На штормовке были какие-то надписи? Фирменная этикетка?
— Нет, кажется, не было.
Девушка снова посмотрела на Палатазина и внутренне содрогнулась. Близкое соседство двух полицейских ее нервировало. Патт и Линн сказали ей, что она дура, если согласится идти в Паркер-центр давать сведения копам. Что она от них видела хорошего, кроме двух задержаний по обвинению в проституции? Но она подумала, что если попадет опять, то этот коп с печальным выражением лица может вспомнить ее и дело обойдется легко. Приглушенные звуки телефонных звонков, голоса, шаги за стенами кабинета начали уже действовать ей на нервы, потому что она была вынуждена явиться к копам в «чистом» виде — ни кокаина, ни «травки», ни таблеток сегодня утром. Теперь она едва сдерживалась.
— Ну, хорошо, Эмми, — спокойно сказал Палатазин, чувствуя напряжение девушки. У нее был вид оленя, который почуял запах оружейного металла. — А машина? Какой она была марки?
— Жук, «фольксваген». Серый или серо-зеленый, кажется.
Палатазин записал оба цвета на листке блокнота.
— И что случилось… с вашей подругой?
— Этот парень открыл дверцу, высунулся и спросил: «Продаешь?» — Она нервно передернула плечами. — Сами понимаете.
— Он пытался подцепить вашу подружку?
— Ага. И он помахал 50-долларовой бумажкой. Потом сказал что-то вроде «Крошка, Уолли кое-что припас для тебя».
— Уолли? — Рис слегка подался вперед, в потоке солнечного света его лицо с высокими скулами горело, словно опаленное красное дерево. — Вы уверены, что он назвал именно это имя?
— Нет, не уверена. Слушайте, все это произошло с моей подругой, Шейлой. Как я могу что-то знать наверняка, а?
Палатазин записал в блокнот «Уолли», ниже добавил «Уолтер?»