— Верно, к тому же у меня ощущение, что если мы переиграем все заново, результат будет тот же самый. Вы сами сознаете, какой вред приносят все эти дикие истории про Таракана и прочих? Они пугают людей, люди начинают с подозрением относиться друг к другу, боятся выйти из квартиры после наступления темноты. И они не слишком стремятся помогать следствию. — Он взял трубку и сунул в рот, сжав мундштук зубами с такой силой, что едва не прокусил его. — Я думал, что могу доверять вашему профессионализму. Вижу, что ошибся.
— Проклятье! — внезапно воскликнула Гейл, и с такой энергией, что Палатазину показалось, будто она намерена перепрыгнуть через стол и броситься на него. Она подалась вперед, зло глядя в глаза капитану полиции.
— Я пишу хорошие статьи! Отличные! Я не могу ставить свои заголовки, не могу указывать своему редактору, что печатать, а что нет! Да, наша газетка спешит выдоить из заварушки с Тараканом все, что возможно. Но так поступает любая другая газета в городе! Капитан, в основе всего лежат наличные. Количество проданных экземпляров! И если кто-то говорит иначе, он или лжец, или дурак. Но если вы прочтете мои статьи, то увидите, я пишу отлично и говорю людям правду так, как вижу ее!
Некоторое время Палатазин сидел в молчании. Он раскурил трубку и рассматривал Кларк через завесу дыма.
— Зачем тогда тратить время в «Тэтлере»? — спросил он ее наконец. — Это недостойно вас. Разве вы не могли найти работу в другом месте?
— Я должна сделать себе имя, — сказала Гейл. Румянец постепенно покидал ее щеки. — Это средства для жизни. Большая часть женщин, два года назад закончивших Лос-анджелесский институт журналистики, сидят в отделах коррекции или редактируют чужие работы, или бегают в ближайший бар за кофе и бутербродами с ветчиной для настоящих журналистов. Конечно, работа в «Тэтлере» — это не золотая мечта, но, по крайней мере, у меня появились читатели, которые покупают газету, чтобы прочесть мою статью.
— Хорошенькие читатели. Люди, которым нравится наблюдать за автоавариями.
— Но их деньги ничем не хуже чьих-то еще. И не надо относиться к ним с таким презрением, капитан. Это великий средний класс Америки. Те самые люди, за счет которых вам платят жалованье, между прочим.
Палатазин задумчиво кивнул. В темно-карих глазах Гейл все еще мерцала злая искра, они блестели, как глубокий пруд, внезапно растревоженный брошенным камнем.
— Ладно, — сказал он, — я тогда займусь делом, чтобы отработать это жалованье. О чем именно вы хотели со мной говорить?
— Неважно. Вы уже ответили на мои вопросы. Я собиралась спросить, почему, по вашему мнению, Таракан ушел со сцены. — Она надела колпачок на ручку и бросила ее обратно в сумку. — Возможно, вам интересно будет узнать, что на следующей неделе у нас будет уже другая сенсация.