Значит, звонок не случайный. Глупости говорит человек, а все же противно, что кто-то — а значит, не он один — думает о тебе так же. Весь вечер я ждал третьего звонка — не дождался. Не позвонил он и в следующие дни, видно, проспался. Жаль только, что я так и не понял — кто. Мне уже хотелось с ним познакомиться и как следует объясниться. Даже некую непонятную вину я почувствовал. Может, будь мы, журналисты, умнее, честнее, активнее, такой беды не случилось бы? Глупости. Так обвинить можно и учителей, врачей, инженеров.
Ссоримся ли мы с Катей? Разумеется. Это ведь главное развлечение мужа и жены. Признаюсь, период примирения у меня короток, я сразу же раскаиваюсь, а Катя начинает петь на кухне арии из популярных опер, чем окончательно убивает меня. Арий знает много, может петь долго, и день, и два. Может быть, даже месяц, если бы выдержал я. Голос у нее красивый, нежный, тотчас проникающий и в подкорку, и в сердце, а если и этого мало, надевает свой голубенький девичий халатик, который и держит, похоже, для таких случаев, то есть, чтобы терзать меня. Ну и, думаю, всем понятно, чем заканчиваются такие ссоры: большой любовью.
О, Катька! Прекрасное отродье восхитительной Евы. Или наоборот: восхитительное прекрасной. До сих пор я не могу прийти в себя от того, что ты моя собственность. Не могу дождаться, когда ты, наконец, примешь душ, намажешься какими-то благовониями, сбросишь в лунном свете ночнушку и торопливо нырнешь под наше одеяло. Длинная шея как раз помещается на моей руке. Хорошо! Разве ты человек? Нет, нисколько, ты существо иное, неземное, раз приносишь столько удовольствия и страданий.
Прошу прощения у моралистов, близость у нас с Катериной случалась по средам и субботам, но, конечно, порой такой неписаный график, или, если вам не нравится, очередность, нарушался. Тогда субботняя любовь переносилась на воскресенье, а порой и среда, и суббота была нашей, и воскресенье. Хотя, конечно, в этом случае воскресный энтузиазм был менее выраженным. Вот и тогда мы как-то перестарались на неделе, однако график есть график, я потянулся к Кате, а она сделала движение, сообщавшее, что особенного желания нет. У меня, признаться, тоже, но дело ведь не только в желании. В близости есть еще кое-какое содержание. Близость говорит о том, что все в семье благополучно, жизнь продолжается. Тем более, это было важно для меня в том моем морально и материально зависимом положении. То есть, я должен был добиться своего, мужчины (да и женщины) знают, как это делается. Однако была у Кати одна странность: на нее нападал безудержный смех, если в это время ответного желания не чувствовала. Сперва это обескураживало меня, позже злило, а в тот день, правильнее, ночь, оскорбило. «Ты что? — сердито спросил я. — Что с тобой?» А Катя смеялась все сильней и сильней, захлебывалась от смеха. Что было делать? Конечно, лучше всего — рассмеяться вместе с ней, а потом повернуться на другой бок и уснуть. Но я рассердился, обиделся и решил взять ее силой. Однако Катя сильная и ловкая, она вырвалась. «Не хочу!» — крикнула. Может быть, я сделал ей больно. «А я хочу», — заявил я. «Не заслужил! — равнодушно сказала она. — Ты вообще ничего не заслуживаешь последнее время». А вот это уже был намек на то, что не могу найти работу. «Дура!» — сказал я ей.