Измайлов осмотрел состав, вернее, что осталось от него, груз: металлические болванки и пиломатериалы, но ничего такого, что дало бы зацепку для поиска диверсантов, не обнаружил. И спросить было не у кого: кругом безлюдье. Только высоко в небе заливались жаворонки да стрекотали без устали кузнечики. Чекист стоял в каком-то оцепенении, не зная, что дальше делать. От берега Казанки донеслось мычание коров. Небольшое стадо буренок тянулось из-за холма к речке на водопой. Позади плелся пастушок с длинным кнутом, конец которого, как серая змея, извивался по траве.
Чекист поспешил вниз к берегу.
— Мальчик, ты давно здесь? — спросил он подростка.
— А што?
— Ты видел, как произошло крушение поезда?
Пастушонок настороженно посмотрел на Измайлова и кивнул головой:
— Видел. Грохот был. Скрежетали вагоны, будто великан зубами. Шибко громко. Аж все коровы замерли. Перестали траву щипать. А Дунька аж припустила, — кивнул он головой на пегую корову, — еле догнал.
— А до аварии тут, на линии, кто работал? Может, кого заметил?
Мальчик пожал плечами:
— Никово не видал, дядя. Я все за коровами гляжу. Ведь чуть что — сразу уведут.
— А здесь по берегу никто не проходил?
Подросток потрогал козырек выцветшей фуражки, точно размышляя: говорить или нет, и медленно произнес:
— Туточки давеча Мунька Лисопедчица проходила… Она вон туда шла, — махнул он рукой в сторону железной дороги. — Кажись, к Сибирскому тракту. Землянику да грибы ходит продавать на дорогу. Там много народу-то шастает.
— А когда она здесь проходила, — с замиранием сердца спрашивал Измайлов, — до того, как поезд упал, или после?
— До того. Я еще краюху ел, а она мне сказала: «Ты хоть, Рауф, коровку подоил бы какую-нибудь да молочка испил». Я ей ответил, что их выдоили токо щас. Доят-то их в обед.
Чекист спросил, почему у этой женщины такое прозвище. Оказывается, на всей Подлужной улице, где он проживает, был только у нее старый скрипучий велосипед, на котором она ездила. Вот соседи и нарекли ее этим прозвищем.
Муньку Лисопедчицу он нашел быстро. Оказалось: она видела двух железнодорожников, что копались, как она выразилась, на рельсах. Было это около трех часов пополудни.
— А чево случилось-то? — осведомилась женщина, закуривая тонкую папироску. Она глубоко затянулась, и в потухших глазах появилась живинка.
— Товарный поезд потерпел крушение.
— Да ну! С рельсов, што ли, сковырнулся? — Желтоватое лицо ее вытянулось от удивления. — Неужто такое может быть?
Чекист кивнул и спросил:
— Вы запомнили этих двух железнодорожников?
— Да неужель те мужики напаскудили? — вопросом на вопрос ответила Мунька Лисопедчица.