Приземлился после прыжка не совсем удачно: больно ударился коленом. Вскочил, прихрамывая побежал за своим недругом, который, не целясь, пальнув несколько раз и петляя, припустил к Арскому кладбищу. Видя, что Бабаев уходит от него, Шамиль истратил на того всю обойму патронов, но все попусту — беглец растворился в кладбищенских зарослях. Чекист кинулся за ним. Он заметил на земле и на траве капли крови. «Похоже, что я попал в него!» Но следы вскоре затерялись. Бабаеву удалось уйти от него.
И пока Измайлов добирался до чека, мысли его витали то вокруг этого сбежавшего преступника, то вокруг таинственной Зайнаб, что должна была сообщить кому-то в караван-сарае о провале Бабаева. Шамиль взглянул на часы — мать честная! время-то еще только двенадцать.
А ему казалось, что уже день на исходе. «Так я, может, успею и в караван-сарай?!»
Туда он не успел. После звонка помощника начальника вокзала Бабаева некоей Зайнаб в номера «Сибирского тракта», дежурный телефонист тотчас сообщил об этом в губчека. Брауде коротко приказала Аскару Хайретдинову:
— Срочно езжай в гостиницу, что на Сибирском тракте, и выясни, кто такая Зайнаб. Ее приметы. И сразу к караван-сараю. Там телефона-то нет. Только быстро!
Аскар кивнул.
— А вообще-то постарайся тотчас позвонить оттуда в чека. Сообщи в первую очередь приметы этой женщины. — Брауде достала из ящика стола пистолет, проверила обойму и сказала. — Будь осторожен! Алексей, возьми шестерых красноармейцев из взвода охраны — и быстро в машину.
Брауде своим женским чутьем верно определяла предстоящие события. Может, за этим прятался особый аналитический дар и основанный на нем прогноз? Но она всегда держалась со всеми ровно, без показного выпячивания своих достоинств. Авторитет среди чекистов у нее был велик. И никому из ее подчиненных не приходило в голову, что она может ошибаться. Но сама-то Вера Петровна не жила, не работала без сомнений, как, впрочем, всякий нормально мыслящий человек. Она частенько колебалась, принимая то или иное решение. Пока что эти решения были верными. Но как все сложится на этот раз…
До Старо-татарской слободы домчали быстро. Машину оставили на Сенной, рядом с соборной мечетью. Знаменитый на всю Казанскую губернию, да, пожалуй, на все Среднее Поволжье, восточный базар, бравший свое начало с этой улицы, галдел, шумел монотонным звуком разных языков, скрипом телег, звоном посуды, глухим шелестом передвигаемых вещей, топотом сапог, цоканьем копыт. Слабый ветерок доносил запах вкусных перемечей и эчпэчмака, жареного мяса. А жаркий день, казалось, усиливал эти запахи. На жизнь базара мало влияло дыхание войны, что уже грохотала по Поволжью своими орудийными колесницами. Только разве что день ото дня росли цены на базаре, но людей там от этого не убывало. Базар, как вокзал, работал без выходных. И на ночь он не закрывался. Правда, в отличие от вокзала базарную мельтешню разгоняли потемки. Но от этого базарный организм полностью не отключался, а впадал лишь в дрему — и с первыми петухами жизнь здесь вновь закипала, будто вода в котле. Теперь базарная суета могла осложнить дело. Караван-сарай — кирпичное двухэтажное здание, служившее гостиницей для приезжих, примыкало к самому базару. «И если его сейчас оцепить, то это сразу привлечет к себе внимание, — поглядывая по сторонам, размышляла Брауде. — Весть разнесется с быстротой порывистого ветра по всему базару. Если Зайнаб случайный человек, то она испугается и затаится. Ведь не у многих хватает смелости продираться через кордоны чека. Но это еще полбеды. Можно спугнуть того, кого она должна предупредить. А вдруг его нет на месте? Может же этот неизвестный выйти на базар?»