Так должен был думать резидент, и на это и рассчитывали чекисты. Для того и попросили Москву дать телеграмму в штаб Восточного округа, находившегося еще в то время в Казани. Чекисты, хорошо зная, что в этом штабе много военспецов из числа бывших царских офицеров (впрочем, как и сам командующий Муравьев, бывший подполковник), были уверены, что информация о секретной телеграмме ВЧК дойдет до больших ушей, что чутко и жадно прислушиваются к шуршанию секретных штабных бумаг. Ну а учитывая, что Черная вдова, если заинтересуется этой телеграммой, обязательно учинит проверку, действительно ли с губчека нет связи, — чекисты на время отключили ее. И не зря. Трижды неизвестный мужчина настойчиво требовал от телефонистки на коммутаторе соединить его с губчека. Этот ход противника тоже был предусмотрен: каждый раз устанавливали, откуда звонил назойливый абонент, но толку было мало; ведь тот названивал из разных мест. И ни разу из квартиры!
— Да, узнаю почерк профессионала, — проронила Брауде, когда ей доложили о звонках. — Скорее всего, это рука Черной вдовы. Если бы он не допускал мысли, что на коммутаторе дежурит наш человек, то он бы хоть раз, но позвонил из дома или из какой-нибудь гостиницы. И возможно, что после каждого звонка он следит за телефоном: не приедем ли мы туда. Если приедем — резидент мгновенно усечет: нами задумана серьезная комбинация. И поймет — на него, как на матерого зверя, поставлен капкан.
Эти звонки были обнадеживающими. И они стали обдумывать следующие свои шаги. Тут Измайлову сообщили, что его ожидает у входа какая-то девушка.
У ворот на улице, рядом с часовым, маячила фигура худенькой девчушки. Завидев Шамиля, девушка замерла, будто окаменела, и слезы навернулись на ее красивых глазах.
— Сания? Что случилось? — быстро спросил юноша, даже позабыв поздороваться с ней.
Он подошел к ней и взял ее прохладную ладонь.
— Что случилось, Саниюша? — участливо, с нежными нотками повторил Шамиль свой вопрос.
Она ничего не сказала и только отрицательно покачала головой.
Они стояли молча, глядя друг на друга. Потом, утирая слезы белым маленьким платочком с узорчатыми синими краями, она тихо промолвила:
— Я не знаю, что мне делать… Я очень обиделась на вас, Шамиль-абый. Вы, оказывается… объяснялись в любви этой женщине… Мне это так больно было слышать, что… — И плечи девушки затряслись от рыданий.
Измайлов виновато оглянулся по сторонам и умоляюще зашептал:
— Ну не надо, Сания. Ну ради Аллаха… Это ведь давно было. Тогда я еще тебя не знал…
Сания, словно не слыша его слов, продолжала: