Тут в памяти вспыли яркие глаза, обольстительные, сияющие в темноте музыкальной комнаты, с томным взглядом из-под полуопущенных век, и горло вдруг пересохло. Естественно, Севастьян откликнулся на Грир: теплую, готовую на все женщину. Он ведь всего лишь пылкий мужчина. Однако ничего привлекательного в этой мисс Хадли он, конечно же, не нашел. Вообще ничего.
Но, тем не менее, ее образ засел у него в голове, а вкус поцелуя горел на губах.
Под прищуренным взглядом Малкольма Сев поставил недопитый бокал.
– Думаю, мне пора ложиться спать. Хотелось бы встать пораньше для утренней верховой прогулки.
– В такую погоду?
Сев фыркнул, вспомнив о бесконечных ночах в палатке, когда снаружи бушевали ледяные ветра, а далекие пушечные залпы заменяли колыбельную.
– Английская зима не сравнится с зимой в Малдании. Неужто ты забыл?
Взгляд Малкольма затуманился.
– Возможно. Я был мальчишкой, когда нас отправили в изгнание.
Сев кивнул и сжал плечо кузену, жалея, что наступил ему на больной мозоль.
– Ты знаешь, что волен вернуться домой. Дедушка не винит тебя за преступления отца.
– Теперь это неважно. Мать больше ни ногой не ступит на землю Малдании, а я не могу оставить ее здесь. К тому же столько воды утекло. Теперь я англичанин. Слава Всевышнему, они обожают титулы. Может, я и без средств, зато меня часто приглашают в лучшие дома и на праздники. С голоду не умру.
Севастьян похлопал кузена по спине.
– Не сомневаюсь.
– Наверное, женюсь на какой-нибудь наследнице. Мать говорит, что самое время. – Малкольм оценивающим взглядом пробежался по комнате и остановился на Джеке Хадли. – Одна из девчонок Хадли подойдет как нельзя лучше. Да хоть та фурия с веснушками, что пролила на тебя воду. – Он хохотнул. – Спорим, под одеялом она задаст жару. С такой не заскучаешь.
Сев сжал руки в кулаки.
– Не лезь к ней, – приказал он.
Малкольм внимательно посмотрел на кузена.
– Что? Тебе она не пара, но мне вполне подойдет. Может, она с благодарностью воспримет мое расположение. Ведь тут ей пришлось несладко.
– Она моя, – вырвалось у Севастьяна.
Он не ожидал от себя таких слов. Не понимал, как его тянет к ней, пока не произнес их.
И все же, глядя в потрясенное лицо кузена, принц обнаружил, что не сожалеет.
– Твоя?
Следовало бы взять свои слова обратно. Объяснить, что имелось в виду другое.
– Ты меня слышал.
Знание того, что Малкольм – или любой другой – тянет к Грир руки, наполнило Сева смертельной яростью.
Он не сожалел о сказанном, но все-таки не должен был говорить такое. Не должен чувствовать подобное.