– Ничего особенного, – пожал он плечами на наш невысказанный вопрос, отряхивая штаны. – Крови не видно. Там недавно все вымыли…
– А стол? – спросила я, холодея от дурного предчувствия.
– Конечно, я заглянул туда, – раздраженно ответил полицейский. – Там всякие слесарные инструменты, а окровавленного ножа нет.
– Разумеется, его там нет. Он же с ним сюда поднялся. Сеня? – повернулась я к нему – он-то должен был его увидеть.
– Так темно было, – буркнул Сеня. – Думаю, когда я кинулся на него, он его выронил, а вот куда, я не видел. Но нож точно был.
– Так же, как ты не заметил того, что мы все здесь обыскали, умник? – язвительно напомнил ему Кубышкин.
Он прошелся, вперевалку перешагивая через кирпичи и доски, рассматривая пол.
– Знаешь что, по-моему, здесь произошло, – произнес он, словно размышляя сам с собой. – Ты здесь тайно встречался с этой вот дамочкой, а он, – Кубышкин кивнул в сторону Трофима, – вас застукал и узнал. И ты, чтобы ваше инкогнито не было раскрыто, так шарахнул его по голове, что мужик до сих пор оклематься не может.
– Ну, ты даешь, шеф! – захохотал Сеня. – Свидание в этой засраной дыре?! Думаешь, мне не по средствам снять приличный номер в гостинице?
– Я не замужем, – коротко вставила я, своей репликой поддерживая Сеню.
Ведь тогда, это объясняло, что инкогнито нам с Сеней соблюдать было ни к чему, если бы мы, на самом деле оказались любовниками, как расписал здесь Кубышкин. Сняв фуражку, он почесал затылок и опять надел ее.
– Витек, осмотри здесь все, – неохотно велел старший сержант тому, кто только что осматривал подвал.
– Так мы же здесь все посмотрели, – заворчал Витек, увалень в милицейской форме.
– Тогда осмотри вокруг дома. Понял? – раздраженно велел Кубышкин.
– Да ладно, – отмахнулся Витек, и не спеша, все же отправился выполнять приказ.
– А ты, глянь, кто там валяется.
Договязый, нескладный полицейский, полная противоположность маленькому, круглому Кубышкину, подошел к, так и не очнувшемуся, Трофиму.
– Кажись жив, – констатировал он, приложив пальцы к его шее, а когда перевернул его на спину, удивленно воскликнул: – Так это ж Трофим!
– Какой Трофим? С парковки что ли? – оживился Кубышкин.
– Он самый…
– Ну вот что, умник, – решительно повернулся к Сене Кубышкин. – Попал ты со своими сказками, по самое не могу. Трофим – маньяк! Это даже не смешно. Мы этого мужика давно знаем.
– И вы, конечно, знаете, что он сидел в тюрьме? – едва сдерживаясь, чтобы не на заорать, шагнула я к нему.
– Мы в курсе этого, дамочка, – отмахнулся он от меня. – Трофим, как никак, состоит у нас на учете и регулярно отмечается, знаете ли. В курсе мы и того, за что он был осужден.