– Хорошо, – сказал Киш, растягивая слова. – Итак, причина моего визита в том, что мужчина внизу хочет поговорить с тобой. Говорит, что это важно.
– Я немного занят.
– Я ему сказал.
– Тогда почему ты беспокоишь меня?
Киш разжал кулак.
– Он хочет, чтобы я отдал тебе это.
Син постарался не закатить глаза.
– Я не беру взяток.
Но когда Киш вложил Сину в ладонь маленький медальон, его иронию как рукой сняло. Это была древняя вавилонская монета.
– Он случайно не назвал свое имя?
– Кессар.
Кэт нахмурилась, она никогда не слышала этого имени.
– Кессар? – повторила она.
Син молчал, чувствуя, что его пронзает холодная ярость и злость.
– Он для галлу как Страйкер для Даймонов, – объяснил он.
Ничего не говоря, он схватил со стены трость и прыгнул в лифт, чтобы спуститься в казино.
Кэт и Киш обменялись взглядами, и Кэт последовала за Сином в коридор, где находился его лифт. Син сверкнул глазами, когда они отодвинули его сторону, чтобы втиснуться вместе с ним в обшитую богато украшенными панелями кабину.
– Что? – раздраженно спросила Кэт, посмотрев на него
Ответом было тихое рычание.
– Как я понял, ты знаешь этого парня, босс? – спросил Киш.
Син все еще молчал.
Кэт не требовались её силы, чтобы увидеть дикую ярость внутри него, почувствовать, как при простом упоминании имени Кессара Син превратился в убийцу. Она не знала, что произошло между ними в прошлом, но была уверена, что ничего хорошего. Очевидно, в иерархии Сина Кессар находился примерно рядом с её матерью.
Син стоял перед ней, напряженный, как натянутая струна, сжимая трость так, что побелели костяшки пальцев. Его черты заострились. Глаза горели. Она не понимала, как в такой момент он может быть привлекательным, но было что-то в нем и в его ярости, что заставляло играть её гормоны.
В голове внезапно зазвучала песня Hinder «Get Stoned». Абсолютно неуместная, особенно в этот момент. И все же Кэт не могла не задаваться вопросом, действительно ли ярость делает секс лучше.
Но опять же, она понятия не имела, на что похож даже обычный секс.
Они действительно должны были позволять мне больше.
Син посмотрел на неё, как будто мог прочесть её мысли. О, замечательно. Как раз не хватало, чтобы он был в её голове, слышал, что на нее действует его яростный взгляд. Отлично. Просто превосходно.
С тем же успехом она могла бы завизжать, как тринадцатилетняя, и сказать ему, каким притягательным он становится, стоит ему рассвирепеть. На ее счастье, он таким и останется.
Переведя взгляд на дверь, она не произнесла ни слова, не сделала ни одного движения, которое могло бы выдать ход её мыслей. Как это было бы неловко! Особенно если учесть, что Син ненавидел весь её род по материнской линии.