– «Подумать» – это у тебя значит «нет». Ну, ладно. Думай…
Олег сообщил, когда и откуда будет отходить автобус, и братья попрощались.
Миша поднялся с дивана и направился к окну, чтобы покурить и обдумать предложение Олега, но тут он вспомнил, что не курит; он ещё довольно часто об этом забывал.
Пришлось стоять у окна просто так, без сигареты.
С высоты тринадцатого этажа открывалась довольно широкая диорама промышленной Москвы. Во всей этой диораме Миша не мог найти ни одного уголка, через который не прошла бы хоть однажды пьяная траектория его жизни. С каждым элементом пейзажа, – будь то здание, телефонная вышка, скопление зелени или пустырь, пригорок или овраг, – было связано какое-нибудь воспоминание. Более того, едва ли не каждый из этих элементов имел своё оригинальное название: благодаря Мише и его друзьям даже самые ничтожные клочки пространства удостаивались отдельных топонимов. Мишиных воспоминаний хватило бы на целую книгу, главы которой назывались бы этими топонимами: «Воронья теплотрасса», «Мармеладовский дворик», «Пенсионный пруд», «Готический детсад», «Бычья беседка» и так далее. На форзаце Миша обязательно поместил бы нарисованный от руки план местности… Хорошая бы вышла книга. Несколько раз он всерьёз собирался за неё сесть, но всегда отказывался от этой идеи, потому что в любом письменном увековечении ему виделось преступление против того мимолётного и вечно ускользающего, что составляло для него главную ценность жизни. Каждый раз, глядя из окна своей комнаты на этот пейзаж, он склонялся к тому, что самым честным и правильным поступком с его стороны будет просто выйти на улицу. Он блуждал по пейзажу глазами, как бы водя пальцем по карте, и останавливал взгляд на том месте, куда его в данную минуту влекло наиболее сильно. Чаще всего это был «Волшебный пятачок» – небольшая круглая поляна, год от года приносившая щедрые урожаи галлюциногенных грибов, которых Миша, впрочем, не любил. Издали она казалась гладкой, как бильярдное сукно, и каждый раз, выходя из дома и направляясь к ней, Миша с волнением ожидал, что она окажется такой же гладкой и вблизи. Но поляна оказывалась совсем другой: высокая трава, кочки, разноцветный мусор, насекомые. Миша мог выпить не одну бутылку вина, сидя на «Волшебном пятачке» и размышляя об этом чуде пространства и зрения.
Теперь, вспоминая о нём, он даже не мог выкурить сигарету.
– Надо что-то делать, – сказал он вслух. – Надо как-то жить.