– Иван Григорьевич и ты, Саша, вы тут, как бы свои. Вас все знают, и вы их. Сможете организовать ужин? А-то ребята голодные, и к тому же, пока мы вернёмся домой, будет почти утро. Покормить бы их? Вы тоже, Пока вы организуете ужин, я проведу встречу матери с сыном. От этой встречи я ожидаю ценную весточку. Сколько времени потребуется, я не знаю. Я оставляю с собой оперов из управления. Ты, Иван Григорьевич, можешь отпустить своих людей. Захотят, пусть останутся. Тебе придётся везти в отдел оперов из областного управления. В моей машине не хватит места.
– Хорошо! – дружно ответили Макаров и Чернов, и мы разошлись. Мы в кабинете завклуба остались четвером.
– Как чувствует наш вояка? – шёпотом спросил я у Владимира Ивановича.
– Не жалуется, – также шёпотом ответил Владимир Иванович.
Я посмотрел на Егора, который сидел на стуле со спинкой и как будто дремал. Глаза были закрыты.
– Егор! обратился я к нему, ты не спишь?
– Нет.
В тоне, каким он произнёс это слово, мне показалось, не было злости.
– Значит, успокоился! – подумал я, надо использовать такое его состояние для разговора.
Я не ошибся.
– С мамой хочешь встретиться?
Турков, услышав мой вопрос, моментально открыл глаза и недоверчиво посмотрел на меня.
– Да, да, сказал я, видя, что он не поверил моим словам.
– А вы разве разрешите встречу?
Я сделал доброжелательный, приветливый вид и произнёс:
– Вполне. Почему бы нет? Мне сообщили, что ты вёл и ведёшь себя нормально. Не жалуешься. Не злишься. При таком поведении я охотно разрешу встречу. Вот только есть у меня к тебе вопрос: согласен ли ты.?
Как он моментально переменился, когда услышал мой вопрос. Не было того злого, гневного, ненавистного Туркова, а перед нами сидел радостный, я даже добавил бы, ласковый, нежный мальчик, ждущий чего-то сладкого.
– Конечно, согласен! – воскликнул Егор, и его лицо засияло радостью. Я пристально посмотрел ему в глаза. В них сейчас не заметил той злости и ненависти.
– Егор, у меня к тебе будет небольшая просьба. Ты свою мать хорошо знаешь?
– Да. Я её очень люблю! – не задумываясь, проговорил он.
– Отлично! Понимаешь, какое тут дело? Ты сейчас ранен. Если она узнает или заметит твою рану, не станет ли ей плохо? Вот о чём я думаю и беспокоюсь, прежде чем разрешить встречу. В хуторе, сам знаешь, медпункта нет. Оказывать помощь ей будет некому. Ты понимаешь? Как нам быть?
Я пристально посмотрел на Туркова.
– Вы не беспокойтесь. Если что, я маме скажу, что рана не опасная, пустяковая. Мне совсем не больно. Я свою маму знаю: она у меня крепкая, ради меня всё стерпит. Только разрешите встречу?