– Ох, Светка! – в сердцах выпалил Дима.
Аня махнула рукой:
– Что теперь говорить? Это ж какой сволочью надо быть, чтоб такое сказать?! И кому?! Сироте! Настя уехала в Харьков в начале декабря. Точно! – Она подняла вверх указательный палец, и ее глаза расширились. – Тогда еще в Армении случилось землетрясение. И больше я ее не видела.
– Ты не пыталась о ней что-то узнать?
– Я? Нет, не пыталась, мы же не дружили. Так… встречались на собраниях…
– А я искал ее, столько раз в Сумы ездил! Узнал адреса всех детских садов, все обошел, меня гнали, а я лез. За идиота принимали. Я так хотел ее найти! – Его голос срывался.
– По каким это садикам ты ходил?
– По детским, конечно.
Аня прижала руку к щеке и покачала головой:
– Димка-Димка… Боже мой! Она работала не в обычном детском саду, а в номенклатурном, в спецсадике. О таких садиках нигде ничего. Надо же, как все получилось!
– А прописка? Про Настю в адресном столе ничего не было!
– Ты в Сумах спрашивал?
– Да.
– Она была прописана в Ахтырке, – скорбно произнесла Аня.
– В Ахтырке?! Не понимаю…
– А что тут понимать? Сирота, где прописали, там прописали. После детдома ее прописали в Ахтырке, в каком-то общежитии. Там она училась на повара, работала в спецстоловой, а потом ее направили в Сумы по просьбе одной сволочи.
– Какой сволочи?
– Заведующего детским садом. – Аня скривилась. – Премерзкий тип, снаружи партиец до мозга костей, а внутри та еще мерзота. Женат, дети, а сам такой бабник, такой хам! Глазки свинячьи, пальчики-сосисочки, губы жирные… Тьфу! Ты даже представить не можешь, что это был за человек, и он не только с Настей так… Говорят, не все ему отпор давали, многие спали с ним… Ох, она с ним натерпелась, особенно когда стало известно о беременности. Он напал на нее прямо на кухне, и она ему голову разбила сковородкой! И что? Он сказал, что застал Настю на горячем, что она продукты воровала! На Настю завели уголовное дело и уволили. И запретили работать по специальности. Она потыкалась, помыкалась, деньги проела, плюнула на все и удрала. И правильно сделала. Про нее забыли, да и дело, видимо, закрыли. Слушай! – воскликнула Аня, хватая Диму за рукав. – Я вот что подумала: позвоню в Сумы одной женщине, у нее были нормальные отношения с Настей. Может, она что-то знает. Только бы она жива была, она уже старая.
– Прошу тебя, сделай это для меня. – Дима смотрел Ане в глаза. – Все эти годы я думаю о Насте. Я живу потому, что еще надеюсь ее увидеть, эта надежда дает мне силы… Знаешь, я ездил в Сумы этим летом, гулял по городу, надеялся ее встретить.