– А это что? – Она сунула туфли Диме в лицо. – Я всегда развязываю шнурки, а потом снимаю!
– И что? – Дима смотрел на шнурки и ничего не понимал.
– А то, что их кто-то надевал!
Лена швырнула туфли на пол с таким видом, будто это была ядовитая змея.
– Их никто не надевал. – Дима снова уткнулся в журнал.
Лена всхлипнула.
– Послушай, – Дима отложил журнал и сел, – уборщица не могла надеть, она не грешит этим. Значит, ты просто забыла развязать.
– Нет, это значит, их надевала другая женщина.
Дима вздохнул:
– У нас в доме нет другой женщины, только Зоя!
Лена взяла телефон.
– Зоя, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, вы надевали мои спортивные туфли? Что? В ремонт? Послушайте, это же неприлично! Я не знаю, что теперь с ними делать. Не нужны мне ваши деньги, я… Нет, ты слышишь?! – обратилась она к Диме. – Эта тварь бросила трубку! Она ходила в ремонт в моих туфлях!
– В какой ремонт?
– Сапоги относила, подошва, видите ли, отвалилась! – взвизгнула Лена. – Как она смела?! Боже мой, я не смогу их надеть! Никогда! Убери их! Немедленно! Выбрось в мусор! Я брала их руками! – Лена смотрела на свои руки, будто это были две ядовитые гадюки.
Насмотревшись на руки, она побежала в ванную. Из ванной она выскочила, тщательно вытирая руки полотенцем.
– Уволь ее немедленно.
– Ты что? Из-за туфель? Да человеку нечего было надеть!
– Плевать!
– Лена, она честная женщина, она работает у нас два года. Она чистоплотная, исполнительная, мне нравится, как она убирает.
– Может, тебе не только это нравится?!
Дима сунул журнал под мышку и пошел в ванную – только там можно побыть одному. Едва он закрыл за собой дверь, как услышал голос Лены:
– Я сама ее уволю. Я не потерплю, чтобы кто-то прикасался к моим вещам. Клумба – тоже моя личная вещь, ее нельзя трогать, усвой это!
Дима уже дочитал статью в журнале, а Лена все еще ворчала, но уже не так нервно.
Ночью жена разбудила его криком: «Дай руку!» Он дал руку, и она прижала ладонь к животу. Он почувствовал толчок: «Здравствуй, папа!»
«Здравствуй, малыш!»
Много лет назад, когда первый малыш ударил ему в ладонь, он едва не заплакал от счастья. Во второй раз он заплакал беззвучно. В третий раз рука дрожала, а сердце болело. В четвертый он послушал удары и сказал: «А нельзя ли его забрать оттуда? Пусть сделают преждевременные роды». Лена закрыла глаза и не ответила.
«Мой пятый малыш…» Нет, шестой. Тот, самый первый, так и не ударил его в ладонь, он затих в одиночестве раньше его братьев.
Лена включила ночник и посмотрела на Диму:
– Пожалуйста, не уезжай, будь с нами рядом, ты нам очень нужен.