– Клубнику принесли? – Тарас прыгал вокруг стола.
Официант приподнял крышку, закрывавшую большое блюдо, и Тарас увидел клубнику, сложенную пирамидой и политую сливками.
– Пойду переоденусь. Если помру, так хоть в свежем, – сказал Тарас и бодро потопал в спальню.
Официант закончил суетиться и застыл в ожидании дальнейших распоряжений.
– Можете идти, – бросила Лена.
– Приятного аппетита. – Официант тихо выскользнул из номера.
Лена подошла к зеркалу. Да, она лучше этой дурнушки. По всем параметрам лучше. Дима не понимает, но она внушит ему это. И еще внушит, что ему никогда и ни с кем не будет так хорошо, как с ней. Что ж, мужчины – это дети, с ними, как с детьми, надо долго и кропотливо работать, пока вылепишь то, что нужно. Она готова лепить. Она молодец, все сделала правильно: он побегает по санаторию и вернется. Обязательно вернется – он порядочный, он не оставит ее, беременную.
Пошел дождь. День посерел внезапно, и за окном встал стеной ливень. Небо слилось с морем, вода хлестнула по окну, превращая стекло в кривое зеркало, и вот уже стройные кипарисы, извиваясь, каждую секунду меняли очертания, и колонны беседки ритмично плясали, будто радуясь гибели цветков. Розы действительно теряли лепестки с каждым ударом безжалостных струй, ливень нес их к балясинам, суетливо продавливал в щели между ними и сбрасывал в море.
Лена прислушалась к сердцу – оно билось ровно, будто ничего не случилось. А что, собственно, произошло? Скоро она и не вспомнит об этом. Она просто вычеркнет все это из памяти, как ее учила бабушка, – ей уже удалось вычеркнуть много людей и событий, будто их и не было вовсе.
Из спальни вышел Тарас, одетый в белые джинсы и голубую рубашку.
– А официант где?
– Я отправила его.
– А кто вино откроет?
– Сам откроешь!
Хлопнула входная дверь, и в гостиную вошел насквозь мокрый Дмитрий.
– Будь другом, открой вино, я еще слабый…
Не говоря ни слова, Дима откупорил бутылку и ушел в спальню. Лена последовала за ним. Он раздевался.
– Ты хочешь принять душ? – спросила она.
– Да.
– Хорошо, милый, мы подождем тебя.
– Не стоит.
– Нет-нет, мы подождем. – Она осмотрелась. – Надо позвать горничную, пусть поменяет постель.
Дима включил воду и сел на край ванны. Он больше не мог сдерживаться и заплакал. Он никогда так не плакал. Это был не плач, это был сдавленный вой зверя, у которого из груди вырвали сердце.
Он нашел Настю на маяке – сердце подсказало: беги туда. Прижимая измятую розу к груди, она стояла на том самом месте, где они загадывали желания.
– Настя, любимая! – Он обнял ее.
– Почему ты не сказал мне? – спросила она слабым голосом.