— Стоять! Не двигаться! — так обычно «приветствовал» он квартирантов. — Что в рюкзаках? Вывернуть карманы.
Первое время друзья пытались давать отпор.
— Вы не имеете права! — горячился Костя, наблюдая, как «страж дверей» высыпает содержимое его рюкзака на стойку. — Я буду жаловаться.
— Жалуйся, пожалуйста, — отвечала ему щетка усов. — Это что за колюще-режущие предметы?
— Это циркуль. В вашем возрасте пора бы знать о таких вещах.
— Разговорчики. Забирай свое барахло.
Костя с возмущением собирал вещи и шел к управдому.
— Вы понимаете, — говорил он Олегу Игоревичу. — Наш швейцар взял на себя слишком много функций. Мало того, что он каждый день обыскивает нас, так он еще и издевается.
— Конкретней, пожалуйста, Константин. В какой форме он это делает?
— Во-первых, он копается в наших личных вещах. Во-вторых, он предвзято к нам относится. И, в конце концов, он просто грубиян. Ни «здравствуйте», ни «до свидания». И вообще…
— Честно говоря, все, что вы перечислили, входит в список прямых обязанностей Асбеста Поликарповича. Я скорее должен был бы его наказать, если бы он не выполнял их. Асбест Поликарпович — надежный оплот нашей с вами безопасности. Согласитесь, вы бы не хотели жить в доме, который похож на вокзал, или того хуже, на притон. Вот с этим и борется Асбест Поликарпович, а что касается предвзятого отношения, то у лица должного обеспечивать охрану вверенного ему помещения никакого иного отношения к посторонним не может и быть.
— Но мы не посторонние? Мы живем здесь уже вторую неделю.
— Знаете, Константин, — Олег Игоревич почесал подбородок. — Формально все проживающие в вашей квартире являются лицами без определенного места жительства. Ведь вы не прописаны на указанной жилплощади?
— Нет.
— Вот видите, вы сами ответили на свой вопрос. Вы не собственники жилья и на этом основании не можете являться «не посторонними». Но я вас заверяю, что со своей стороны попрошу Асбеста Поликарповича быть с вами как можно корректнее и беспристрастнее. Я обязательно поговорю с ним.
Управдом выполнил обещание, но легче от этого не стало. Теперь вместо обычного вытряхивания содержимого рюкзаков, происходило то же самое, но сопровождалось словами «Пожалуйста» и «Будьте любезны». Смысл действий остался прежним — швейцар попросту издевался.
И хотя он одинаково недоброжелательно относился ко всем жильцам квартиры № 259/1, больше всех доставалось Андрею. Это объяснялось страстью последнего к ночным похождениям, чем он предоставлял швейцару массу возможностей поиздеваться над собой. По ночам парадная дверь закрывалась на замок. Происходило это ровно в двадцать три часа. После указанного времени вход в дом был возможен только вызовом швейцара посредством звонка. Это было обычным порядком вещей, заведенным в доме и никто из жильцов на это не жаловался, благо, что по первому сигналу швейцар тут же спешил открыть. Жильцам дома это даже нравилось. Они чувствовали, что находятся под охраной неусыпно следящего ока и одаривали «стража дверей» небольшим вознаграждением.