2
Бои шли где-то в отдалении, и ветер приносил с той стороны лишь глухие удары тяжелых снарядов.
Два дня Шульга был занят поисками подходящей поляны для посадки самолетов. Тяжелораненых собралось в лагере семнадцать человек. Вчера привезли еще… Их надо немедленно отправлять на Большую Землю. Пухлощекая, со вздернутым носиком девушка-радистка, которую звали Зиной, уже наладила связь с Москвой и теперь колдовала над своей рацией под высоким грабом. Ее белые кудряшки опоясывала черная лента наушников.
На запрос Шульги о самолетах была получена ответная радиограмма: «Самолеты прилетят. Давайте точные координаты…»
Шульга и командир хозвзвода Осокин — чубатый парень с синими бойкими глазами, который с недавних пор стал правой рукой комиссара, — нашли в шести верстах от стоянки широкую поляну. Ее и решили расчистить для посадки самолетов.
Нынче чуть свет Шульга повел хозвзвод на поляну выкорчевывать пни. Саньку тоже взял с собой. Обслуживание и охрану лагеря Шульга поручил выздоравливающим раненым.
Подкапывали лопатами пни, подрубали неподатливые корни топорами, а потом дубовыми дрючками выворачивали пни из дернистого грунта. Некоторые матерые пнищи, вцепившись разлапыми корнями в землю, не поддавались. Шульга в шутку назвал их медведями. Обматывали корни веревками, впрягали сразу три или четыре лошади и выволакивали «медведя» из берлоги…
Как-то раз во время перекура Шульга отвел Саньку в сторону, сел на выворотень. Спросил, свертывая цигарку:
— Кого из «музыкантов» запомнил в лицо? Кроме Рыжего…
— Бровастый еще был… Смуглый… А нос, как у коршуна, — горбатый…
— Егоровцы задержали одного. — Шульга стянул с ноги сапог, размотал портянку, ощупал натертую пятку. Всовывая руку в голенище, неожиданно добавил: — К нам везут его…
Санька понял, что Шульга ни на минуту не забывал о Рыжем, о его сообщниках и, видимо, принял какие-то меры. Комиссар каждый день отправлял куда-то своих посыльных. Они привозили ему пакеты. Прочитав их, он тут же рвал и бросал клочки бумаги в костер. А потом снимал очки и, близоруко щурясь, долго протирал их полой гимнастерки.
…Вечером в лагерь привели «баяниста», задержанного егоровцами. Его втолкнули в шалаш к Шульге, а через минуту туда по вызову комиссара бежал Санька. Он сразу узнал старого знакомого. Да, это был «музыкант» из группы «баянистов». Тот самый — с хищным носом. Опознанный Санькой, шпион перестал прикидываться невинным простоватым парнем и сообщил Шульге подробные приметы остальных «музыкантов», которых вместе с ним отправили за Друть.
…Трое суток партизаны хозвзвода работали на поляне — корчевали пни, заваливали землей ямы, трамбовали. Сюда Евсеич привозил им еду из лагеря. Тут они и ночевали в наскоро сделанных шалашиках.