— Баклушничаешь? У матери небось не был?
— Не пускают к ней, — стал оправдываться Санька, смущенно поглядывая на расходившуюся старуху. Всегда тихая, ласковая, а нынче…
— Мать при смерти, а вам с Герасимом горя мало, — наседала бабка. — Где он, лайдак? Покличь…
— Нету его…
Почуяла сердцем старуха, что обидела внука.
Погладила теплыми пальцами льняные вихры на голове, заговорила прежним воркующим голосом:
— Беда, Саня. Сказывают, раненых немцев везут в больницу. А наших — на улицу… Мамка-то твоя на ладан дышит. Зачахнет дома без докторов.
— Врут небось, — отозвался Санька, а сердце вдруг защемило.
— Не врут. Афишки на заборах… Возле них народ толпится…
Они пошли на площадь, где маячили люди. Возле Дома культуры (в нем теперь немецкая казарма) Санька замешкался. На заборе были наклеены листы бумаги — синие, белые, оранжевые.
Санька бросил взор на оранжевый лист. Комендант Дручанска майор Фок приказывал выдать немецким властям всех коммунистов и советских активистов. За эту «услугу» Фок сулил большие деньги. За коммуниста — тысячу рейхсмарок, за активиста — пятьсот.
На синем листке тоже было напечатано «распоряжение» Фока.
— Читай вслух! — потребовала бабка Ганна. — Чего шепчешь?
— «…Германская армия принесла вам свободу…» — читал Санька слова коменданта, и они звучали издевательской насмешкой.
— Погоди, погоди, внучек, — остановила Саньку старуха. — Может, ослышалась я? Повтори-ка. Да как у него рука не отсохла, у супостата, писать такое! Освободил!.. Чего он еще набрехал там, шельма?
Санька читал пункты «распоряжения»:
«1. Все должны работать там, куда направят немецкие власти.
2. Безоговорочно подчиняться немецким властям.
3. Выполнять распоряжения комендатуры и городской управы».
Дальше перечислялись угрозы:
«1. За нарушение приказа — расстрел.
2. За саботаж — расстрел.
3. За укрывательство коммунистов и красноармейцев — смертная казнь.
4. За хранение оружия — расстрел…»
Бабка Ганна махнула рукой: мол, ясно. Санька перешел к третьему «распоряжению». На широком листе белой бумаги копошились, как муравьи, машинописные буквы:
«Приказываю незамедлительно, в течение двенадцати часов, освободить бывшее помещение дручанской больницы для нужд германской армии. В противном случае граждане, каковые находятся в данный момент в больнице…»
Санька с трудом выговаривал неуклюжие слова, и вдруг голос его дрогнул и осекся. Вот, оказывается, где отчим пропадает целыми днями… В городской управе…
— Там тятькина фамилия, — растерянно произнес он.
— Тятькина? — удивилась бабка Ганна.
— Вон внизу напечатано: «Бургомистр г. Дручанска Г. А. Зайчик-Залужный…»