Вагоны, нагруженные больными, стояли весь вечер без паровоза. Потом пришла ночь и выкатила к самому вокзалу грохот боя. У водокачки бухали гранаты, где-то под соседними вагонами дудукал пулемет. Орлову было видно из окна, как по шпалам, левее моста, перебегали чужие солдаты… Он выбрался из вагона и закоулками направился к Червенскому тракту. Выломал из штакетника палку, заковылял с подпоркой на окраину города…
2
Максим Максимыч прискакал в Калиновку в тот момент, когда Орлов отдал распоряжение сниматься с бивака, сел на коня и, выехав за ворота штабной избы, выслушивал на ходу донесение разведчика.
Он с трудом узнал в лихом всаднике бывшего председателя райисполкома. Тучный и неповоротливый прежде, с отрастающим животом, теперь он, затянутый в военные ремни, казался даже сухопарым.
— Нутром чуял, что придешь на Друть! — Максим Максимыч спрыгнул с коня и бросился обнимать Орлова.
— Пришел… Как видишь… — произнес Орлов, уклоняясь от объятий. — Ты не мни меня, я с распоротым животом… Зашить-то успели, а нитки не вытащили… Так вот и хожу с дратвой в животе…
— Долечим тут. — Максим Максимыч еще раз сжал плечи секретаря. — Вчера врач Цыбульская пришла в отряд из Дручанска. Целый набор хирургических инструментов принесла…
Максим Максимыч вел орловцев в свой партизанский лагерь.
— Пока пробирался на Друть, людьми оброс… — рассказывал Орлов, тихо покачиваясь в седле. — Посмотри, каких ребят привел. Кадровики! Вчера на магистраль ходили в засаду. Сорок красноармейцев. Утром вернулись на стоянку с трофеями: привезли на немецких пароконках ящики с патронами, гранаты, мешки с продовольствием. Даже противотанковую пушку отбили у фашистов и ящик снарядов. Лепецкий вот водил бойцов на шоссе… — Орлов кивнул головой на всадника, ехавшего с ним рядом на рыжем поджаром коне. — Он со своим взводом оборонял минский вокзал аккурат в ту ночь, когда я бежал из вагона…
Максим Максимыч исподтишка стал рассматривать Лепецкого. Совсем еще молодой парень, лет двадцать пять — не больше. На лоб упали крупноволнистые каштановые пряди. На воротнике гимнастерки рдеют два кубика. «Лейтенант», — произнес мысленно Максим Максимыч, и в груди у него сразу как-то потеплело.
Тропа, как уж, ползла среди валежин краем болота, то прячась в зарослях, то показывая из травы свою черную спину. Нагретый солнцем воздух струился над болотом и звенел, будто кто перебирал в кустах тонкие струны.
— К зиме готовимся, землянки строим… — докладывал Орлову Максим Максимыч. — Восемьдесят шесть бойцов у меня да у тебя сто семнадцать… Присоединяй их к моим и командуй всеми.