– Всевидящая Вёр, – выдохнула Бьянка, глядя на меня во все глаза. – Но ведь, если он узнает… Как тебе вообще не страшно каждый раз ложиться спать, если тебя постоянно окружают те, кто хочет твоей смерти?
– К этому привыкаешь, – любезно просветила ее я.
– Ладно, – пробормотала она, а затем взглянула мне в лицо. – Корделия, я даю честное слово, что не выдам тебя. Ты спасла мою жизнь, я спасла твою, к тому же в академии мы постоянно были вместе… И информацию о Раннулфе искали вместе, и так же вместе пытались понять, что он задумал… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
– Спасибо, – серьезно ответила я.
– А твоим друзьям известно, кто ты?
– Конечно. Они, правда, отреагировали не так спокойно, как ты, – призналась я. – Но в конце концов мы пришли к взаимопониманию.
Она еще немного подумала, а затем решилась:
– А что произошло с тобой два года назад? Почему тебя изгнали? Елена сказала, что это произошло сразу после войны с Вереантером. Вы с Адрианом именно тогда что-то не поделили?
Я ответила не сразу, задумчиво изучая узоры на покрывале кровати.
– Ну, если говорить коротко, то да.
– Ты не хочешь это обсуждать? – догадалась Бьянка.
– Мне непросто об этом говорить, – неохотно призналась я. – Это были тяжелые два месяца.
– Ну ладно, – не стала настаивать она. – Это твое дело. Но, Корделия, раз ты говоришь, что архивампир для тебя так опасен, будь с ним осторожна, хорошо?
Она поднялась на ноги и подошла к двери, собираясь уходить.
– Хорошо, – в спину ей удивленно пообещала я. – А где же возмущение, крики, поток неприязни?
– Я всю жизнь прожила среди обычных людей, а не магов, – пожала плечами Бьянка, когда я спросила ее об этом. – О том, что я маг, узнала только благодаря тебе. И я выросла без той ненависти к Этари, которую часто испытывают маги. Я не вижу никакой твоей вины в том, что происходило сто лет назад.
Она вышла, оставив меня в каком-то странном благодарном недоумении.
До обеда я просидела в своей комнате, а, поев, обнаружила, что вполне могу вернуться к книгам без угрозы выйти из себя из-за какой-нибудь ерунды. Настроение улучшилось в первую очередь потому, что Бьянка не изменила своего отношения ко мне, хоть и узнала, кто я такая. Нет, она вела себя со мной точно так же, как и раньше, но мне еще показалось, что она каждый раз едва сдерживалась, чтобы не обратиться ко мне «ваше высочество».
После обеда мы вместе отправились в библиотеку, поскольку зафиксированного «рабочего места» у Бьянки не было, и она могла свободно передвигаться почти по всему дворцу. Мы шли неторопливо, обсуждая по пути убранство дворца и рассматривая картины на стенах, когда нас неожиданно нагнал Вортон. В парадном камзоле, гладко выбритый, он смотрелся очень импозантно, так что мы с Бьянкой в первый момент его даже не узнали.