— Долго.
— И что она вам рассказала?
— Все.
— Я не прав?
— Не мне вас судить. Ведь вы сами заговорили об инстинктивном стремлении людей чем-то заменить неудовлетворенность бытием. А как насчет компенсаций у вашего отца?
Они понизили голоса, благо уже подошли к открытой двери гостиницы, в холле которой горела лишь одна зажженная лампа.
— Почему притихли?
— Потому что не знаю ответа на этот вопрос.
— Не заводит ли он интрижки на стороне?
— В Фонтэне — точно нет. Слишком он всем известен, и его похождения сразу бы выплыли наружу.
— А вы? О вашем романе знают?
— Нет. Со мной дело обстоит иначе. Не исключено, что во время поездок в Париж или Бордо отец позволяет себе поразвлечься. — Он прошептал для самого себя: — Бедный отец!
Мегрэ удивленно взглянул на него:
— Вы его любите?
Ален стыдливо признался:
— Во всяком случае, мне его жалко.
— И так было всегда?
— Еще хуже. Сейчас мать и тетка слегка успокоились.
— В чем они его упрекают?
— В том, что он простолюдин, сын скототорговца, пьянствовавшего в деревенских кабаках. Курсоны так и не смогли простить ему, что стали в нем нуждаться, понимаете? А во времена старого Курсона ситуация складывалась еще тяжелее, ибо тот был более несносным и грубым, чем его дочери и сын Робер. И до самой кончины отца все Курсоны будут относиться к нему оскорбительно за то, что живут исключительно его щедротами.
— А как обращаются с вами?
— Как с Верну. И моя жена, дочь виконта де Кадей, выступает с ними в союзе.
— Сегодня вечером вы намеревались мне сообщить именно об этом?
— Не знаю.
— Может, хотели поговорить об отце?
— Мне желательно было узнать ваше мнение о нем.
— А не были ли вы главным образом озабочены тем, чтобы выяснить, не разузнал ли я о существовании Луизы Сабати?
— Кстати, а как вы вышли на нее?
— Через анонимку.
— Следователь знает? А полиция?
— Их это не волнует.
— Но они займутся этим?
— Нет, если достаточно быстро выявят убийцу. Письмо-наводка у меня в кармане. О встрече с Луизой я Шабо не сообщал.
— Почему?
— Не считаю, что на нынешнем этапе расследования эти факты представляют интерес.
— Она тут ни при чем.
— Послушайте, месье Верну…
— Да.
— Сколько вам лет?
— Тридцать шесть.
— Когда закончили учебу?
— В двадцать пять я ушел с медицинского факультета, после чего проработал еще пару лет интерном в больнице Святой Анны.
— Вы никогда не пытались жить самостоятельно?
Вопрос комиссара заметно обескуражил Алена.
— Не хотите отвечать?
— Нечего сказать. Вы все равно не поймете.
— Не хватает духа?
— Так и знал, что вы расцените это подобным образом.
— Ну не вернулись же вы в Фонтэне-ле-Конт ради защиты отца?